которыми можно было бы ее наполнить.
     Кто  удивится после  этого,  что  существо, которому постоянно изменяет
окружающий  его  мир,  от  которого  отступается  всякий  миг  его бытия  --
безвозвратно  убегая  в прошлое,--  кто  удивится, спрашиваю  я,  что  такое
существо само  постепенно усваивает  этот  главный урок,  преподносимый  ему
жизнью. И так же, как мир  изменял человеку, человек рано или поздно изменит
миру.  И  родина, отступающая  от детей своих, будет покинута детьми своими.
Это не выбор, это -- судьба. Но пусть лучше судьба людей будет иной. И да не
иссякнет наша любовь, и да не обманет нас надежда! ***
     Признаюсь, я не чувствую уверенности в том, что говорю по поводу измен.
Я пытался подступиться к предмету с  разных сторон,  но ни разу результат не
удовлетворил  меня вполне.  Остается  лишь расписаться  в  своем бессилии  и
завершить сюжет неким подобием элегии.
     Измены печальны, измены  мучительны.  Но, по правде говоря, их попросту
нет.  Изменять  можно  только   тому,   что  любишь.  Кто  изменяет  --  тот
отказывается  от того,  кем  дорожил и кого любил. В прошедшем времени  этих
глаголов  --  "дорожил", "любил",--кроется разгадка  всех  измен. Невозможно
изменить любви. Ведь  она -- самое замечательное,  что  есть на свете. Ею мы
только  и  живы.  Предать  любовь  --  то  же  самое,  что  покончить  жизнь
самоубийством. Люди сводят иногда счеты с жизнью, но  за последним печальным
действием стоит обычно отчаяние. А где есть любовь, там отчаянию  не  выжить
долго. Невозможно отказаться  от  любви  -- ведь  она наша  жизнь, и где  мы
очутимся, если покинем ее?
     Однако,  скажете  вы, мы  видим  во  множестве  случаи,  когда  мужчина
покидает  женщину и  предпочитает  другую; когда женщина оказывается  близка
вовсе не с тем,  кого называла "любимый". Мужчины  уходят от женщин, женщины
оставляют  мужчин,  и этот  престранный танец  длится  испокон века и  будет
продолжаться  до тех пор, пока  существует  человечество. Но все это  --  не
измены. Ибо совершаются  они там,  где нет  уже любви.  Тот или  та, кого мы
любили  -- умер. Его нет больше, и потому предавать -- некого. Есть человек,
которого мы некогда любили. Но он -- всего лишь  телесная оболочка. Любимого
мы не оставим  никогда.  Только если, не дай  Бог,  он покинет наше  сердце,
тогда  лишь  мы  отдадим  наше  сердце  другому.  И  никакой  долг,  никакие
обязательства,  коими мы связаны с некогда  любимым, не  имеют здесь 
власти.
Измена  -- нарушение прав любви, а не долга. Там,  где остался только долг и
где умерла любовь -- там нет измены. Просто люди, ставшие друг другу чужими,
покидают один другого. Все  то, что называют  изменами -- это  только  новое
обличие любви:  вечная, неумирающая надежда на то, что любовь все-таки будет
с нами.

     ¶Неверность в стремлениях, или ...§
     Стремления составляют суть человеческой души. Устойчивые, незатухающие,
неуклонно пролагающие себе дорогу  стремления называются страстями. Поэтому,
заводя речь о стремлениях, мы тем самым говорим о началах страстей.

     

     Непостоянный  человек  подобен  женщине,  которая ищет  в отношениях  с
мужчинами  разнообразия  удовольствий,  пренебрежительно  относясь к  миссии
продолжения  рода.  Ей  не  по  душе  вынашивать,  рожать, нянчить,  растить
ребенка. Весь смысл любовных отношений заключен для нее в прелести соития  и
интимной ласки.  Соответственно  в  такой  женщине  более  всего развивается
замечательная способность увлекаться.
     Так  же  и непостоянный человек постоянно  увлекается. Он являет редкую
приверженность смене одного предмета другим. Не в силах оставаться надолго в
пределах одного впечатления, он устремляется к иному. И что же?
     Непостоянство вызывает  зачастую  более суровое осуждение,  чем  пороки
много  более  неприглядные.  Людей раздражает неопределенность  непостоянной
натуры, сложность введения ее в определенные рамки. Они скорее извинят явный
проступок, чем неясность поведения.  Человек вообще  тяготеет к установлению
законченной  картины мира. Все, что вносит  в нее разлад, всякая вещь, вдруг
поменявшая  заданное  ей  место,  вызывают  его  глухое негодование.  Однако
представим,  что  люди  стали  подчинять  свою  жизнь  всецело  тому,  чтобы
соответствовать  представлению  других о себе. Получилось бы из  этого  лишь
всеобщее уныние и упадок сил.
     Непостоянный  собственной  натурой  избавлен  от  таких бессмысленных и
тщетных попыток. Легко и непринужденно сменяет он  предметы своей страсти, в
чем  проявляется  чрезвычайная живость  его характера. Веселье  царит вокруг
непостоянного человека, ибо  даже в  самом ответственном  предприятии  он не
принимает  угрюмого,  сосредоточенного  вида  и  не  вздыхает  от  нелегкого
бремени.  Он вообще  никогда  не  чувствует  бремени  и самое серьезное дело
исполняет, словно играючи.
     Страсть ничем не обременяться  -- главный нерв  непостоянной натуры  --
развивает  в  таком  человеке  умение  мгновенно  сосредоточиваться,  быстро
вникать в  дела  и  ситуации,  без промедления находить решение и  спор  его
осуществлять. Во всякой задаче непостоянный ищет кратчайший путь, ибо хорошо
знает, что на длинный его терпения и пыла не хватит.
     Непостоянный либо  никогда не  достигает цели, либо добивается ее очень