|
представителя персонала без медицинскою образования... А между тем в клинику за
все это время не обратилось ни одного «псевдопациента».
Таким образом, следовало признать очевидность того факта, что нет ни
малейшей уверенности в том, кого следует считать «нормальным», а кого
«ненормальным» человеком, Тогда на чем же основана такая уверенность у
некоторых психиатров? По мнению Розенхана, большей частью на ошибках восприятия
или на ошибочной интерпретации действительности.
Во время пребывания в клинике псевдопациенты записывали все свои
наблюдения за происходившим вокруг, и это никою не обеспокоило и не побудило
проверить цель этих наблюдений. Наоборот, их «писательское поведение»
рассматривалось как характерный признак шизофрении и лишь подтверждало
поставленный ранее диагноз. Однако 30% «настоящих» пациентов клиники разгадали
«мошенничество» псевдопациентов; они заявляли: «Вы ведь не сумасшедший, правда?.
. Вы, наверное, журналист или ученый?.. Держу пари, что вы наводите справки о
больнице!..»
Исследователи отметили также, насколько трудно был доступен персонал
клиники, шла ли речь о психиатре, психологе, медицинской сестре или служащем.
Они подсчитали, что в среднем контактировали с тем или иным представителем
персонала 6,8 минут в день. Кроме того, эти контакты чаще всего были испорчены
отношением персонала, о чем прекрасно знают все. кто часто попадает в больницы.
Так. например, на ежедневно задававшийся вопрос: «Доктор, не моли бы Вы мне
сказать, кода меня выпишут?», психиатр тотчас же. не услышав даже вопроса,
отвечал: «Здравствуйте, Дэвид, Как вы сегодня себя чувствуете?».
Глава III.Теории девиантного поведения 251
Как отмечает Розенхан. побывав в такой атмосфере, нетрудно понять, как
нормальные люди «могут казаться безумными просто в силу того обстоятельства,
что они очутились в столь необычном месте, как обезличивающая и вызывающая
чувство обреченности психиатрическая больница».
Антипсихиатрия и психиатрия: право на безумие или право на лечение?
Дискуссии по поводу «безумия» еще очень далеки от завершения. С
открытием в 50-е годы препаратов, действующих на мозг, некоторое развитие
получило антипсихиатрическое движение, требующее для каждою человека права на
уход из своей среды и обретение смысла своего существования с помощью
«путешествия через безумие». Такая концепция прямо противоречила интересам тех
психиатров, которые стремились «вернуть психиатрию в лоно медицины» как раз с
помощью препаратов, представляющих собой «великолепные лекарственные прописи».
Так, в частности, случилось с д-ром Тюийе, французским психиатром и
фармакологом, автором книги «Десять лет, которые изменили безумие», где он
прослеживал историю открытия психотропных препаратов и использования
химиотерапии в психиатрии, В 1981 году в одном интервью он заявил: «Если такие
антипсихиатры, как Лэинг и Купер, говорят, что больного не нужно контролировать
во время приступов психоза, то подобные установки следует считать преступными...
Тот, кто послушался советов антипсихиатров, привел своих больных к катастрофе.
Но язык антипсихиатров подобен коварному яду, против которого иногда с большим
трудом борются настоящие добросовестные психиатры. Этот язык ставит по одну
сторону тех, кто хочет сопровождать, своих пациентов, жить вместе с ними и
разрешать им делать все, что хочется, а по другую - тех, кто хочет упечь своих
больных в психиатрическую больницу и колоть их, одурманивая. Вторые сразу же
оказываются в проигрышном положении».
«Однако, -продолжает д-р Тюийе,- достаточно лишь взглянуть на то, как
химиотерапия изменила состояние некоторых больных. Я могу привести один
конкретный пример. Я знаю женщину, приходящую домашнюю работницу, мать
семейства, которая трудится, несмотря на галлюцинации. В это время на нее
воздействуют нейролептики, инъецируемые ей каждые 15 дней. Стоит ей только
включить пылесос, как ей слышится голос, начинающий с ней разговаривать, но
252 Глава III.Теории девиантного поведения
потом она не обращаем на нею внимания, потому что находится под действием
нейролептиков; а ведь прежде она разбила бы пылесос об стену. В этом вся
разница. Можно ли говорить, что она вылечилась? Она не вылечилась, но она
работает, зарабатывает себе на жизнь, заботится о своих детях, и для нее есть
место в обществе».
Иные могут возразить, что химические смирительные рубашки и та жизнь
зомби, на которую они обрекают человека, - возможно, и не лучший способ
обретения смысла существования, даже если речь идет всего-навсего о простой
домработнице. Разве безумие - как раз не средство избавления от реальности, все
содержание которой ограничено чужой квартирой и пылесосом. К сожалению, еще ни
разу не сообщалось о психиатре, работающем «под нейролептиками» и продолжающем
«зарабатывать себе на жизнь», несмотря на галлюцинации. Такой пример, возможно,
позволил бы проводить аналогии.
Как бы то ни было, и сейчас, в 1980 году, «психиатрия полностью
пробуксовывает». Один психиатр признался: «Нужно смиренно признать, что диагноз
ставят, не зная причин болезни, и что людей не лечат, а скорее опекают».
Канадский психиатр д-р Леманн, работающий в настоящее время в Отделении
психиатрических исследований в штате Нью-Йорк, сознается, что он всегда был
скептиком. «Долгие годы работы с психически больными, говорит он, убедили меня
в том, что все. чего можно ожидать от пилюль, -это частичное или временное
улучшение состояния».
Каково же будущее психиатрии? С одной стороны, исследования, а с другой
|
|