поднялись по лестнице, ведущей прямо на второй этаж.
Там был шум и грохот, и народу куча, и суета у барной стойки — атмосфера, мне 
не слишком нравящаяся в принципе.»
У многих женщин очень развита интуиция, предупреждающая об опасности. Всегда 
прислушивайтесь к своему «внутреннему голосу».
«Мне не нравилось тут — хотя я быстро нашла более-менее уютное место, чуть 
поодаль от беснующейся толпы, в самом углу барной стойки. Оседлала высокий 
табурет, заказала бокал красного вина — при этом на меня посмотрели как на 
инопланетянку, потому что я, кажется, не вписывалась в общий интерьер, а к тому 
же народ тут пил джин с тоником, виски и местное крепчайшее пойло.»
Не вписываться своим экстерьером в чужой интерьер — это плохо. По крайней мере, 
в смысле безопасности. Старайтесь не выделяться ни одеждой, ни поведением. До 
определенного момента, конечно. В момент обороны можно (и очень надо!) стать 
весьма необычной. Желательно такой, как Фредди Крюгер и Терминатор вместе!
«Так что я устроилась неплохо — но это ничего не значило. Мне не нравилось ни 
место, в котором я устроилась, ни музыка, для которой я была слишком стара, ни 
контингент — преимущественно молодежь, притом с преобладанием арабов. От одного 
из них я еле отвязалась — потому что вел он себя нагло, похлопал сзади по попке 
под смех пришедшей с ним компании, и тут же уселся на соседний стул, наклоняясь 
ко мне и заглядывая в глаза.
Я нормально отношусь к наглости — но когда она умная, когда человек показывает, 
что это напускное, что он специально так себя ведет, что это игра. А у этого 
наглость была вызовом, она из самоуверенности происходила, хотя на вид он был 
обычный ублюдок. И потому я не стала улыбаться, посмотрев на него равнодушно и 
устало — без презрения, чтобы не спровоцировать, но как бы толком и не видя.»
Вот это — правильно! Либо испуг, либо спокойствие — но никакой агрессии. До 
поры до времени, конечно.
«Он что-то говорил — слишком быстро и на слишком плохом французском, чтобы я 
поняла, — и я покачала головой и развела руками. Думаю, что очередной взрыв 
смеха вокруг был вызван его шуткой по моему поводу.
Он продолжал говорить, но я делала вид, что вообще не слышу, что его здесь как 
бы нет. И, не спеша допив вино — второй бокал уже за те полчаса, что просидела 
тут, затушила сигарету в пепельнице, решительно соскользнула с табурета и 
двинулась к выходу.
Я вышла и направилась к машине, припаркованной чуть в стороне от входа. И 
буквально минут через десять увидела выходящего Леху и группку арабов, 
следовавших за ним, — и как все они свернули в узкий полутемный переулок. И 
метнулась за ними. И теперь вот стояла шагах в десяти от арабов, плотно взявших 
в полукольцо прижавшегося к стене Леху, видя, что все лица повернуты ко мне.»
Арабы в цивилизованном мире — почти то же самое, что чеченцы в России. 
«Достали» всех своей пастушьей настырностью и еще привычкой атаковать толпой, 
вооружась ножами, одного противника.
«Не знаю, чего они медлили — скорее всего, сначала пытались запугать того, кого 
посчитали жертвой, чтобы потом кончить одним ударом. Немного по-детски — 
окружить так и стоять молча, как бы говоря, что попался ты, братан, и никуда 
теперь не уйдешь. И ждать пока тот сломается. Чтобы насладиться страхом, а 
потом и возможными мольбами о пощаде.
Я вдруг увидела, как блеснуло что-то в полукруге — четко понимая, что это нож. 
И тут же тот, который был ближе всех ко мне, быстро шагнул в мою сторону, и еще 
шаг сделал, махнув рукой угрожающе, то ли показывая, чтобы уходила, то ли 
демонстрируя, что меня ждет, если останусь.
Но я не собиралась бежать. И ждала, когда ближний ко мне, худенький, юный 
совсем парнишка, сделает еще три-четыре шага и окажется рядом. Я уже знала, что 
буду делать — пну его в пах. Из всех приемов, инструктор специально давал мне 
только то, что, по его мнению, подходило под меня, мой рост, комплекцию и 
психику. Он сам всегда цитировал любимого своего Брюса Ли, который утверждал, 
что женщине, как бы она ни была подготовлена, лучше воспользоваться бегством, 
чем драться с мужчиной. И я не сомневалась, что он прав, — недоумевая, зачем же 
тогда с учетом такой вот истины я сюда пришла.
Пара удушающих, удар пальцами в глаза и ребром ладони по горлу, по подбородку 
или в нос, пара болевых, когда палец вдавливается в определенные точки на 
голове, удар ногой и коленом в пах и два удара ногами по ногам — вот и весь мой 
арсенал. Отрабатывать пришлось намного больше — упражнения с ножом, веревкой, 
палкой, всякими подручными средствами.»
У нашей героини был неплохой тренер. Обучил ее именно тому, что нужно и вам.
«Вот сейчас мне это надо было. И я даже похвалила себя — потом уже, правда, — 
что не думала, а заранее знала, что буду делать, если он приблизится. И я 
смотрела, как он приближается, медленно и нерешительно, глядя чуть повыше его 
плеча — туда, где стояли Леха и араб напротив него. Кажется, уже на совсем 
незначительном друг от друга расстоянии.
Им надо было сделать все быстро — попробовать в смысле. А что тянуть — всадить 
нож Лехе в спину, когда тот выходил еще, или накинуться всей толпой на улице, 
воткнуть нож и бежать. И пырнуть меня заодно, чтоб без свидетелей, но они 
тянули, идиоты.
Наверное, на самом деле все длилось недолго — просто так вспоминалось потом. 
Думаю, минуты три все тянулось — с того момента, как я заорала, приближаясь к 
ним, до того момента, когда они все стояли, повернув ко мне головы, а один 
двигался неторопливо и уверенно в мою сторону. И остановился, когда крик 
раздался из-за его плеча — короткий крик, сопровождаемый хрустом, отчетливым в 
тишине, и гулким ударом, словно бильярдный шар врезался в борт.