внешнее впускается внутрь, это взаимосоединение шэнь, мысли и ци; внутреннее 
выпускается наружу, это взаимосоединение шэнь, мысли и Ци; когда наружу 
посылается ци, это взамосоединение шэнь, мысли и Высшего Ци.
Чтобы обобщить все это, я прибегаю к таким словам:
ци – естественная информация Неба;
Ци –тайна микрокосма человеческого тела;
Высшее Ци –секрет совершенствования истинности и превращения в небожителя;
сокровенная тайна неисчерпаемости ци, Ци и Высшего Ци.
В этом состоит сокровенная тайна даосского искусства пестования жизни.
Услышав такие слова, слушатели сразу же схватывали суть. Глубокое знание 
даосской теории г-н Ван Липин приобрел параллельным совершенствованием в 
выплавлении своего тела и ума, путем тщательных проверок на собственном опыте и 
мгновенных озарений.
Внимая объяснениям, ты всего лишь стоишь у ворот истины. Если же ты хочешь 
войти в них, а потом подняться по ступеням и проникнуть в храм, усвоив глубокий 
смысл, заключенный в словах, то для этого нет иного пути, чем тяжкий труд 
совершенствования в выплавлении.
До обеда Ван Липин читал лекции, а после обеда и вечером вел со слушателями 
занятия по совершенствованию в выплавлении, стараясь, по возможности, 
использовать для обучения методы собственных Учителей. В великом мастерстве 
покоя, или мастерстве сердечной природы самым трудным является сидение со 
скрещенными ногами. Сохранять расслабленность тела, расслабленность формы, 
расслабленность костей, мыслей, зрения в условиях, когда тебе очень больно, 
совсем нелегкое дело. В начале совершенствования в //311// выплавлении 
некоторые слушатели не понимали этого глубокого секрета. Посидят немного со 
скрещенными ногами – им так становится больно, прямо дрожь прохватывает. Тут уж 
воли не удержать. Г-н Ван Липин, с одной стороны, подбадривал всех, советуя 
терпеть и продолжать занятия, не распрямлять ног, а с другой – разъяснял:
Тренироваться в сидении со скрещенными ногами – это самое трудное. Границей 
здесь является обморок. В «Условиях достижения великого совершенства» («Да чэн 
цзе яо») говорится: И железному человеку трудно это вытерпеть, это труднее 
самого трудного. Но если от боли не умрешь, то и не воскреснешь, так для чего 
же ее терпеть? Чтобы человек узнал, что кроме этого нашего мира 
человека-событий-вещей, в котором все начинается страданием, есть еще мир 
Неба-Земли-Человека, переход в который также совершается через страдание. Мы 
должны узнать эти страдания на собственном опыте, и если эту трудность мы 
преодолеем, никакие другие нам не будут страшны. Человек в действительности 
способен терпеть. Нестерпимо только то, чего не может преодолеть воля, а волей 
нужно управлять с помощью мысли. Сначала при сидении со скрещенными ногами 
выплавляются кости, изменяется вещество крови, это подготовка к выплавлению 
мастерства соответствия внутренним Пяти Элементам. Посидишь так один-два года, 
страдания прекращаются, приходит наслаждение, прямо как будто бы входишь в иной 
мир.
Хотя все это банальные слова, но если говорить о Ван Липине, он прочувствовал 
их, лишь пройдя через множество страданий, через несколько смертей и 
воскресений. И он учил мастерству и теории, основываясь на своем собственном 
опыте. На слух это было очень убедительно и чрезвычайно просто. Со смехом и 
шутками он направлял людей ко вратам всех чудес.
Совершенствование в выплавлении очень трудно, и это работа не одного дня. Ван 
Липин учил всему постепенно, опираясь на опыт и методы, которые древние 
тысячелетиями передавали из поколения в поколение. В отличие от некоторых 
«великих мастеров цигун», практикующих ускоренные методы обучения, он начинал с 
закладывания основы. Но, учитывая то, что у новых слушателей сердечная природа 
суетлива, что они не смогут выдержать, если им все время монотонно вещать о 
трудностях, он иногда демонстрировал им искусство малых чудес. Это оживляло 
занятия, вносило в жизнь группы какой-то интерес, а умные люди сами могли из 
этого кое-что понять.
Пекин в июне, раскаленное солнце, жара. Если сидишь совершенно неподвижно, и то 
потом обливаешься. Место тренировки—зал восточного флигеля монастырской 
библиотеки. Здесь больше ста пятидесяти человек сидят в позе лотоса в помещении 
размером со школьный класс, страшная теснота, все //312//забито до отказа. 
Двери и окна плотно закрыты, духота такая, что Ван Липину вспоминается детство, 
когда он сидел в погребе со свечой. Слушатели словно в парилке, пот льет с них 
градом, коврики, на которых они сидят, промокли насквозь, даже дышать 
становится трудно.
Ван Липин велит всем вытянуть руки ладонями вверх и положить по обеим сторонам 
бедер. следить за изменением температуры тела и окружающей среды. Затем он 
приседает на корточки и легонько обмахивается руками, словно веерами, беззвучно 
шепча что-то губами.
Через одну-две минуты в помещении возникает движение воздуха, как будто сразу 
одновременно открыли все окна и двери, зал пронизывается прохладным ветерком. 
Через семь-восемь минут душный жар рассеивается, пот на лицах и телах 
слушателей постепенно высыхает, и место тренировки, только что сравнивавшееся с 
парилкой, становится прохладным, словно горная пещера, через которую протекает 
ручей. Некоторые слушатели, не смея верить тому, что это происходит в 
действительности, приоткрывают украдкой глаза и оглядываются по сторонам. Окна 
и двери по-прежнему плотно закрыты, ни одно дуновение ветерка сюда, как и 
раньше, не может проникнуть, а все слушатели сидят с закрытыми глазами и 
блаженными улыбками на лицах.
Среди таких украдкой подсматривающих был и один из авторов этой книги. В то