м задании, Иэясу решил 
привести Ёдогими в соответствующее состояние духа. Для этого его артиллеристы 
повели безостановочную пальбу из всех орудий, основной задачей которой было не 
столько нанести урон врагу, сколько лишить Ёдогими сна. Лучшие канониры 
Токугавы стали метить по покоям матери Хидэёри, и, хотя ее комнаты были скрыты 
в глубине замка, одно из 13-фунтовых ядер, пробив стену, все же разнесло 
вдребезги чайный домик Ёдогими вместе с двумя служанками. А еще через некоторое 
время пушкари Иэясу всадили ядро в синтоистский храм, воздвигнутый в память 
Хидэёси, да так, что оно едва не оторвало голову самому Хидэёри.

В конце концов, в замке начались споры о заключении мира. Многие не доверяли 
сёгуну. Тому было много причин. У всех на слуху был относительно недавний 
пример коварства Токугавы: когда Иэясу осадил одну из крепостей Икко-икки, тоже 
начались переговоры, и был заключен мир на том условии, что буддийские храмы 
должны были быть возвращены к их изначальному состоянию. Едва военные действия 
прекратились, Иэясу приказал спалить все храмы дотла на том основании, что, по 
его мнению, изначальным состоянием монастыря были зеленые 
поля!
Пока в Осаке шли споры Токугава продолжал свою политику методичного 
психологического запугивания. По его приказу 100000 самураев начинали 
неожиданно кричать все разом перед крепостным валом, и, хотя стены от этого не 
падали, бедная Ёдогими тряслась от страха.

В конце концов был подписан мирный договор, пожалуй самый низменный в истории 
самурайства. Токугаве мир был не нужен, ему были нужны победа и власть. И после 
шоу «роспуска» армии, которое свелось к демонстративному шествию отряда князя 
Симадзу до ближайшей гавани и обратно, воины Токугавы принялись засыпать 
внешний ров крепости, да к тому же не землей, а обломками внешнего пояса 
укреплений, так что через неделю от них не осталось и следа. Конечно 
представители Осаки протестовали против подобных действий, и когда они 
появились в лагере токугавского военачальника Хонды Масадзуми, чьи солдаты 
стали заваливать второй ров, тот заявил им, что его подчиненные неверно поняли 
его приказ и демонстративно приказал остановить работы. Но едва осакцы убрались 
восвояси, работы возобновились с удвоенной энергией. Тогда возмущенная Ёдогими 
отправилась в Киото и потребовала, чтобы Хонда Масанобу, отец полководца, 
урезонил сына. Старый самурай заверил Ёдогими, что отдаст распоряжение о 
прекращении разрушения укреплений,… как только у него пройдет простуда! Через 
несколько дней Масанобу действительно выехал в Осаку и попенял Масадзуми за его 
«глупость». Но при этом он заявил Ёдогими, что, поскольку для восстановления 
рва требуется в десять раз больше времени, чем для его засыпки, а война не 
предвидится, этот ров вовсе не нужен Осаке.

Таким образом, несмотря на все противодействие осакцев, через 26 дней после 
начала работ второй ров был окончательно завален, и укрепления замка 
сократились до одной стены и одного рва.

В этих условиях становилось ясно, что новая война неизбежна. И действительно, 
через 3 месяца Токугава вновь выступил в поход против Осаки, причем предлогом 
для нарушения мирного договора послужило распоряжение Хидэёри о восстановлении 
второго рва, а также слух о том, что осакские ронины собираются грабить Киото.

Хидэёри успел восстановить значительную часть второго рва и собрал под свое 
знамя еще больше ронинов – более 120000. Численность же армии Токугавы точно 
неизвестна, но историки предполагают, что она насчитывала около 250000 воинов.

Осакская армия первой пошла в наступление, пытаясь разбить отряды Токугавы по 
частям и помешать восточной армии приблизиться к стенам Осаки. Но все было 
тщетно, и к концу мая токугавские полчища вновь окружили замок.

Началась летняяосада Осаки. Однако шла она ни шатко, ни валко. За время 
перемирия лагерь токугавской армии превратился в бедлам. Повсюду ходили жители 
окрестных деревень, прибывали какие-то самураи со своими отрядами в надежде 
снискать славу или награду от сёгуна, тут и там слонялись проститутки. В таких 
условиях не могло быть и речи о проведении серьезных боевых операций. К тому же 
любой лазутчик из замка мог без труда выведать все планы осаждающих и 
незамеченным скрыться. Лагерь нужно было срочно очистить от сброда. И тут на 
помощь вновь пришел хитроумный Миура Ёэмон со своими ниндзя. Они, не 
задумываясь, открыли огонь по лагерю! Несколько человек были ранены, тысячи 
разбежались, на месте остались лишь преданные Токугаве, проверенные в боях 
воины. Лагерь был моментально очищен.

Что касается ниндзя, то во время перемирия большинство из них вернулось на 
родину. Полагают, что они были недовольны низким жалованьем. Поэтому Токугаве 
пришлось даже послать Миуру в Ига, чтобы уговорить тамошних синоби явиться под 
Осаку. Переговоры были трудными, ниндзя Ига были сильно обижены малой суммой 
вознаграждения, но в конце концов вновь стали под знамена Токугавы. И 
постепенно токугавская армия стала брать верх.

В этих условиях шпионы Санады Юкимуры рыскали по окрестностям в надежде 
отправить на тот свет Иэясу и таким образом остановить вражеское нашествие. Но 
все было тщетно. И тогда сам Юкимура, который уже был в преклонном возрасте, 
одной из темных ночей пробрался из укрепления Санада-мару во вражеский стан. 
Там он бесшумно прикончил часового и, переодевшись в его доспехи, прокрался в 
ставку Токугавы. Он укрылся в яме под полом ко