—  Неужели?
    —  Да. Они прекрасно знают друг друга, и оба мои друзья. В разговоре 
упомянули ваше имя, и один из них сказал, что давным-давно вас не видел. Другой,
 не зная вас лично, тоже захотел с вами встретиться.
    —  Одного вашего гостя я назову,— радостно улыбнулся Мусаси.—
    Такуан Сохо.
    —  Правильно! — ударил себя по колену Удзикацу.
    Не давая Мусаси времени угадать имя второго гостя, хозяин дома поднялся, 
пригласив Мусаси с собой. Они вышли в длинный темный коридор. Через несколько 
шагов Удзикацу внезапно исчез. Мусаси услышал его голос:
    —  Идите сюда, мы здесь.
    Голос доносился из ярко освещенной комнаты, путь в которую лежал через 
небольшое открытое пространство.
    —  Слышу! — отозвался Мусаси, но не двинулся с места. Чутье подсказало ему, 
что в темном углу веранды его подстерегает опасность.
    —  Где вы, Мусаси?
    —  Иду!
    Стремительно вернувшись в коридор, он нырнул через боковой выход в сад, 
надел сандалии и обходной тропинкой прошел к веранде, где сидел хозяин дома.
    —  Вот какой путь ты избрал! — с легким разочарованием произнес Удзикацу.
    Мусаси сердечно приветствовал Такуана, поднявшегося ему навстречу. 
Удивительно, что судьба вновь свела их в этом доме. Мусаси, казалось, что он 
грезит.
    —  А теперь поведаем друг другу, что с нами приключилось за эти годы. Начну 
я, — предложил монах.
    Такуан, по обыкновению, был в простом монашьем обличье, даже без четок. В 
тоне его не звучала былая резкость суждений, Такуан стал терпимее к людям. 
Мусаси избавился от недостатков в воспитании и характере путем многолетней 
работы над собой.
    Такуан, похоже, сгладил острые углы своего вспыльчивого нрава и глубоко 
проникся истинной мудростью Дзэн. Он был на одиннадцать лет старше Мусаси и 
приближался к сорокалетию.
    —  В последний раз мы виделись в Киото? Да-да, тогда я отправился в Тадзиму.
 Я провел год в трауре после смерти матери. Некоторое время я прожил в Идзуми, 
в храме Нансодзи, потом в храме Дайтокудзи. Много времени я провел с придворным 
Карасумару. Мы писали стихи, занимались чайной церемонией, мирскими делами. 
Незаметно пролетели три года в Киото. Недавно я познакомился с даймё Коидэ из 
замка Кисивада и вот приехал с ним посмотреть Эдо. Я успел дважды повстречаться 
с Хидэтадой в Дайтокудзи, несколько раз был зван к Иэясу, но в Эдо я впервые. А 
ты как эти годы жил?
    —  Я в Эдо с начала лета.
    —  Твое имя наделало много шуму здесь. Мусаси не стал оправдываться.
    —  Ты, верно, обо всем уже знаешь, — сказал он, потупившись. Такуан 
некоторое время рассматривал Мусаси, сравнивая его с былым Такэдзо.
    —  Не волнуйся! Было бы странно, дожив до твоего возраста, сохранить 
репутацию незапятнанной. Ты не совершил предательства, не стал мятежником, 
поэтому все хорошо. Продолжаешь тренировки? Они мне интереснее сплетен о тебе.
    —  Я по-прежнему неопытен, неразумен и далек от просветления. Чем дальше я 
иду по выбранному пути, тем бесконечнее он кажется мне.
    — Естественно, — ответил Такуан.— Если человек в тридцать лет заявляет, что 
отчасти постиг смысл Пути, значит, он застыл в своем развитии. Я, например, 
сжимаюсь от страха, когда меня расспрашивают о сокровенном смысле Дзэн. Я 
смущаюсь, когда люди просят меня растолковать им Закон Будды или наставить на 
путь истинный. К сожалению, миряне склонны видеть в монахе живого Будду. 
Благодари судьбу, что перед тобой не преклоняются, и нет нужды заботиться о 
поддержании славы.
    Пока старые друзья предавались воспоминаниям о прошлом, слуги принесли сакэ 
и закуски. Прервав беседу, Такуан обратился к хозяину дома:
    —  Простите, мы совсем забыли про второго вашего гостя. Не пора ли позвать 
его?
    Мусаси уже знал, кто это, но хранил молчание.
    —  Признаюсь, ты разгадал нашу хитрость, — обратился Удзикацу к Мусаси. — 
Мне неловко, потому что я решил устроить тебе небольшую проверку. Я всякое 
слышал о тебе, но не мог представить твой уровень подготовки и самообладания. 
Когда ты остановился в коридоре, почуяв опасность, мой гость поджидал тебя в 
засаде с обнаженным мечом. Ты миновал ловушку, пройдя через сад. Почему ты так 
поступил?
    Мусаси лишь усмехнулся. Вмешался Такуан:
    —  В этом и заключается разница между фехтовальщиком и стратегом.
    —  Что ты подразумеваешь?
    —  Фехтовальщиком руководит чутье, стратегом — разум, мастер меча следует 
сердцу, военный стратег — знанию. У Мусаси сработало чутье самосохранения.
    —  Предчувствие?                                                            
      
    —  Подобным образом человек достигает состояния просветления.
    —  Ты тоже переживал подобное?
    — Трудно сказать.
    —  Я получил урок. Я поражен тем, как Мусаси отступил и сделал обход. 
Рядовой самурай от страха просто схватился бы за меч,— сказал Удзикацу.
    Мусаси сидел с бесстрастным лицом. Удовольствия по поводу испытания его