потомственного самурая. Зубы были целы, а глаза зорки. «Доживу до ста лет», — 
часто повторял он. Сэкисюсай верил в это. «В роду Ягю все долгожители, — 
утверждал он. — Если кто-то умирал в двадцать или тридцать лет, то лишь на поле 
брани. Все остальные пережили шестой десяток». Сам он участвовал во множестве 
войн, включая мятеж Миёси и битвы, сопровождавшие взлет и падение кланов 
Мацунаги и Оды. Не будь Сэкисюсай родом из семьи долгожителей, он все равно 
дожил бы до столетнего возраста. Залогом тому служили образ жизни старого воина,
 его отношение к миру. В сорок семь лет он по личным причинам оставил военное 
дело и ни разу не отступил от своего решения. Он отверг настоятельные просьбы 
сегуна Асикаги Ёсиоки, а также предложения Нобунаги и Хидэёси присоединиться к 
ним. Он жил в том месте, на которое буквально падали тени от Киото и Осаки, но 
неизменно держался в стороне от бесконечных столкновений между двумя 
политическими центрами. Он предпочитал оставаться в Ягю, как медведь в берлоге, 
и управлять своим делом, дававшим доход в три тысячи коку риса, в таком 
образцовом порядке, чтобы потомки ни в чем его не упрекнули. Как-то Сэкисюсай 
заметил: «Я поступаю правильно, оберегая свой удел. В наши смутные времена, 
когда владыки восходят сегодня, а завтра слетают с престолов, наш маленький 
замок чудом уцелел». 
    Его слова не были бахвальством. Если бы старый Ягю поддержал Ёсиоку, то 
стал бы жертвой Нобунаги, займи он сторону Нобунаги, то превратился бы во врага 
Хидэёси. Вступив в союз с Хидэёси, он после битвы при Сэкигахаре оказался бы 
без земель по приказу Иэясу. Сэкисюсай обладал прозорливостью, за что его 
почитали окружающие, но Для того чтобы выжить во времена смуты, требовалась 
особая стойкость Духа, которой не было у большинства самураев той эпохи. 
Ведомые корыстными интересами, они могли без зазрения совести предать человека, 
своего вчерашнего друга и даже уничтожить собственных родственников, если те 
стояли на пути к достижению личного преуспеяния. «На такое я не способен», — 
повторял Сэкисюсай, не кривя душой. Он тем не менее не вычеркнул «Искусство 
Войны» из жизни. В нише-токонома его гостиной висел свиток со стихотворением, 
написанным Сэкисюсаем. 
    Не ведаю пути 
    Мирского процветанья. 
    «Сунь-цзы» — наставник мой, 
    Ему лишь доверяю. 
     
    Получив приглашение Иэясу посетить Киото, Сэкисюсай не мог им пренебречь и 
впервые появился при дворе сегуна после десятилетий добровольного 
затворничества. Он взял с собой пятого сына Мунэнори, которому было двадцать 
четыре года, и шестнадцатилетнего внука Хёго. Иэясу не только подтвердил право 
заслуженного воина на его владения Коягю, но и пригласил на должность военного 
наставника дома Токугавы. Сэкисюсай не принял этой чести, сославшись на возраст,
 и рекомендовал Мунэнори. Иэясу согласился. Мунэнори прибыл в Эдо не только с 
превосходными знаниями боевого дела, но и с унаследованным от отца вдумчивым 
пониманием «Искусства Войны», которое помогало сегуну мудро править страной. 
    По мнению Сэкисюсая, «Искусство Войны» — во-первых, средство управления 
народом, а во-вторых, способ самоконтроля. Эту истину он постиг благодаря даймё 
Коидзуми, которого Сэкисюсай любил называть покровителем дома Ягю. Грамота о 
постижении фехтовального стиля Синкагэ, врученная Коидзуми, и подаренный им же 
четырехтомный трактат о военном деле всегда хранились в комнате Сэкисюсая. 
Каждый год в день смерти Коидзуми Сэкисюсай обязательно ставил поминальное 
угощение перед этими бесценными реликвиями. 
    В учебнике помимо описания техники владения скрытым мечом в стиле Синкагэ 
были рисунки, сделанные рукой Коидзуми. Отойдя от дел, Сэкисюсай с 
удовольствием регулярно заглядывал в трактат. Он всегда восхищался 
выразительностью кисти Коидзуми, запечатленной в рисунках, которые изображали 
фехтовальщиков во всех боевых позициях. Сэкисюсаю казалось, что фехтовальщики 
вот-вот спустятся с небес в его маленький домик в горах. 
    Князь Коидзуми впервые появился в замке Коягю, когда Сэкисюсай был 
тридцативосьмилетним самураем, обуреваемым честолюбивыми надеждами. Коидзуми 
тогда ездил по стране с двумя племянниками Хикидой Бунгоро и Судзуки Ихаку в 
поисках мастеров боевых искусств, и в один прекрасный день он прибыл в храм 
Ходзоин. В те времена Инъэй часто наведывался в замок Коягю. Он-то и сообщил 
Сэкисюсаю о приезде гостя. Так началось знакомство Сэкисюсая с Коидзуми. 
    Поединки между Сэкисюсаем и Коидзуми продолжались три дня. Перед первой 
схваткой Коидзуми объявил, как он будет атаковать, и точно выполнил то, о чем 
предупредил противника. На второй день повторилось то же, и уязвленный 
Сэкисюсай после размышлений применил оригинальный прием на третий день. 
Столкнувшись с новой техникой, Коидзуми сказал: «Этого мало. На этот выпад я 
отвечу вот так»- Атаковав, он в третий раз победил Сэкисюсая. С того дня 
Сэкисюсай отказался от самолюбивого отношения к искусству фехтования. По его 
признанию, тогда ему впервые приоткрылся истинный смысл «Искусства Войны». 
    ki-moscow.narod.ru
    Сэкисюсай упросил князя Коидзуми остаться в Коягю, и шесть месяцев хозяин 
замка с неистовым рвением постигал науку фехтования. В день расставания князь 
сказал: «Мое искусство еще далеко от совершенства. Ты молод и постарайся 
довести его до абсолюта» и на прощанье задал ученику коан: «Что есть бой на 
мечах без меча?» 
    Несколько лет Сэкисюсай размышлял над этой загадкой и наконец нашел 
удовлетворительный ответ. Когда князь Коидзуми посетил Ягю в следующий раз, 
Сэкисюсай, взглянув на гостя ясным спокойным взором, предложил сразиться. Князь,