людей. Я отолью золотой жезл и с его помощью разыщу сокровища горных духов». 
Вот каким образом затеялась экспедиция на Кавказ, в которой я принял участие. 

Долгожданная встреча с горами не принесла мне, однако, тех восторгов, которые я 
лелеял. Мы начали путешествие поздней осенью, когда в долинах уже осыпалась 
листва с деревьев, а перевалы покрывал глубокий снег. Густые туманы спрятали 
величие и красоту вершин. Нас было четверо. Не знаю, что побудило Сигурда взять 
с собой жену и дочь. Наша экспедиция с каждым днем подвергалась все большим 
опасностям. Мы шли целые дни подряд, слепо доверившись нашему руководителю. 
Однажды, на привале, Сигурд впервые за долгое время улыбнулся: «Наш путь 
близится к концу». Он положил свой жезл на камень, и мы увидели, что сверкающая 
палочка вдруг повернулась вокруг оси, устремившись острием в сторону ближайшего 
перевала. Сигурд изменил ее положение, но она снова, как стрелка компаса, 
указала то же направление: «Завтра мы будем у цели». Ранним утром мы вышли на 
ледник и стали почти ползком подниматься к крутому перевалу. Хотя вокруг 
расстилался снег, ветер, дувший из-за хребта, донес странные ароматы не то 
цветов, не то листьев. Я шел следом за Йордис, которая обнаруживала невероятную 
силу и стойкость ко всем тяготам пути. Дочь она несла поочередно с Сигурдом, не 
выказывая ни малейшей усталости. 

Вот мы поднялись выше границы облаков. Сказочно фантастическая страна, 
озаренная солнцем, показалась нам навстречу. Перевал, казалось, был в двух 
шагах, когда Йордис вдруг остановилась и запела. «Замолчи! Ты разбудишь 
Тролля!» — крикнул Сигурд, но женщина продолжала петь. 

Внезапно все тело ее стало вытягиваться, покрываясь ледяной коркой. Она 
всплеснула руками, и они застыли у нее над головой. В одно мгновение она 
превратилась в прозрачную глыбу льда, пронизанную лучами солнца. Но голос ее 
звучал все громче и громче. Сигурд подбежал к ней и ударил золотым жезлом. 
Тысячи искристых осколков брызнули во все стороны, вслед за ними фонтаном 
поднялся столб воды и хлынул вниз в долину, сметая все на своем пути. Горный 
поток бушевал на том месте, где только что стояла Йордис. Покой ледяного 
царства нельзя нарушить безнаказанно. Вершина, соседняя с перевалом, стряхнула 
свой сон, и грозная лавина снежного обвала ринулась на нас. Я очнулся не скоро 
и странное чувство, что, открыв глаза, я увижу себя ребенком в постели, 
охватило меня. Может, этому способствовал дурманящий аромат, летевший из-за 
перевала и напоминающий запах дыма из трубки старика, спасшего когда-то меня в 
детстве. Веки мои с трудом приподнялись. Я лежал в сугробе снега почти У места 
нашей последней стоянки. Наступили сумерки, и вершины напоминали Догорающие 
языки гигантского пламени. 

Незнакомая темная фигура поднималась по склону горы. На плечах ее сидела дочь 
Сигурда и Йордис. Рядом со мной виднелись глубокие следы человеческих ног. В 
одном из них что-то блестело. Я протянул руку: тончайшей резьбы золотой 
кленовый лист покрыл мою ладонь. Не помню, как я нашел силы встать и двинуться 
в обратный путь. Пастушеская хижина у подножия хребта укрыла меня от холода 
ночи, а затем по тропинке я добрался до селения. Семья Сигурда исчезла, и 
поиски, предпринятые местными жителями, не принесли результата, я же вернулся 
домой. 

Всю ту долгую зиму меня преследовали воспоминания о гибели экспедиции, о 
превращении Йордис в реку, о странных словах Сигурда, предупреждавшего не 
разбудить Тролля. 

Прошло три года, переживания мои потускнели и сменились другими. 

Наконец, случай снова способствовал моему путешествию в горы. У подножия 
Кавказского хребта я остановился в небольшом лагере, куда собралась молодежь 
чуть ли не со всех сторон света. Дни посвящались походам в горы. Вечерами 
вокруг костра пели песни и танцевали. Как-то среди веселой толпы мои глаза 
обнаружили девушку, которая не принимала участия в общих затеях, а с 
напряженным вниманием следила за окружающими, словно кого-то пыталась найти. 
Красота ее не вызывала сомнений, но, когда начались танцы, никто не подошел, 
чтобы пригласить ее. Меж тем это, видимо, нисколько не огорчило красавицу. 
Слегка наклонив голову, она чему-то улыбалась, и длинные, золотистые от огня 
волосы, падая на лицо, создавали впечатление вуали. В ней чувствовались 
одновременно хрупкость и сила. Когда-то я увлекался скульптурой и знал, что 
выразительность тела может говорить подчас куда больше лица. 

Поза, в которой сидела девушка, была примечательна: поджав под себя ноги, она 
откинулась назад, опираясь о землю. Руки напоминали простертые крылья или 
лепестки. Таков цветок Цикламены, весь воплощенная нежность против бури. 
Несколько вечеров подряд я наблюдал за незнакомкой, любуясь пластичностью ее 
фигуры, легкостью движений, неуловимой прелестью полуулыбки, постоянно 
скрывающейся за сетью волос. Наконец, очутившись рядом с каким-то старожилом, я 
спросил ее о ней. 

— Не советую вам ею интересоваться, — ответил он, — если не хотите печальных 
приключений. Это Нирэ. Ее прозывают невестой Тролля. Трудно сознаться в 
суеверии, но она приносит несчастие тем, кто с ней сталкивается. Она бредит