строение всю свою жизнь». Он сдержал слово, и оставалось ждать исполнения 
следующего пророчества. Тяжело было горе Извей, пока она не встретилась с 
Гиллем. И вправду он показался ей поначалу безумцем, но с того момента, как он 
привел ее в свой лес, она поверила в него. Идея подчинить фантастическую стихию 
Тролля законам ритма, влить ее в законченную форму, захватила Извею. Разум 
человека соединился с чувствами природы в единой гармонии, и однажды их концерт 
был готов. Среди спокойного безоблачного вечера над горами разразилась 
чудовищная буря. Ее сопровождала фантастическая музыка… Раскаты настоящего 
грома сливались с партиями барабанов, разноцветные молнии сверкали почти 
беспрерывно, словно спаянные со звуком, и облака окрашивались всеми цветами 
радуги. Багровые отблески заходящего солнца то тут, то там прорывались сквозь 
клочья клубящихся туч. В апофеозе игры пальцы Извей вдруг потеряли клавиши 
инструмента. Мощный порыв урагана рванул ее в небо, и руки ее превратились в 
лебединые крылья. Но музыка не прервалась, только теперь она подчинялась белому 
комочку перьев, затерявшемуся в самом сердце бури. И вот наступил момент коды. 
Шквал вместе с музыкой достиг заветного храма. Тысячами сверкающих огней 
рассыпались молнии, ударив в башню. Вздрогнул проснувшийся кентавр, и глаза его 
отыскали на немыслимой высоте белого лебедя. Со звоном лопнула тетива, но 
волшебная стрела охотника успела набрать силу. В бескрайнем небе она догнала 
прекрасную птицу, и та камнем понеслась к земле. Едва успели ее подхватить руки 
Гилля. Обливаясь кровью, умирала Извея, и лишь немедленная жертва могла 
выкупить ее у смерти. Все силы Земли и Неба призвал Тролль на помощь себе. 
Страшной клятвой заклинал он природу оставить жизнь его возлюбленной, обещая 
отдать обратно свой волшебный дар. И вот слова его были услышаны, и буря уже не 
вернулась в его грудь. Он потерял силу, Извея — способности к игре, но зато они 
обрели друг друга, чтобы не разлучаться в остаток жизни. Лишь во сне они могли 
слушать свои фантазии, да во время непогоды эхо их концертов давало им утешение,
 если воспоминания способны утешать. 
ЛУННЫЙ МАЛЬЧИК 

В декабрьской суете Рождественских дней царило веселое ожидание. Даже самые 
серьезные люди начинали хоть чуточку верить в счастливые перемены. Вот что-то 
случится, и чудо подарит сказочное счастье или удачу. И это предвкушение 
радости, эта тайная надежда заставляет толпу горожан двигаться торопливо и 
бессмысленно. Как дети, попав в стихию чувств, бегут и шутят, смеются и толкают 
друг друга от избытка жизненных сил, так и волнение города с пестрым людским 
потоком создает то тут, то там маленькие бури, приливы и отливы. Больше всего 
это возникает в центре у сверкающих огнями магазинов. Зато на окраине 
торжественная тишина. Дома словно притаились и ждут. По какой-то из дорог 
придет время Нового года и вместе с ним волшебство и подарки фортуны? 

В ночь на 22 декабря я вырвался из русла центральных улиц Санкт-Петербурга и 
оказался в районе Старой Деревни. Аккуратные двухэтажные коттеджи окружали 
заснеженные деревья. Яркий лунный свет заливал сугробы. Чуткая морозная тишина 
заставляла сдерживать дыхание. Людей не было видно. Зато какие-то 
фантастические существа, подобно теням, вдруг бесшумно возникали на дороге и 
тут же исчезали. Вначале я принял их за расшалившихся собак, спущенных с цепи 
для ночной прогулки, но приглядевшись, испытал невольный страх, если не сказать 
больше. Вот гигантская черная пантера, совершив семиметровый прыжок, 
перемахнула через узкую улочку, следом упругими скачками пронеслось полосатое 
чудовище, в котором нельзя было не узнать тигра. Еще и еще немыслимые звери, 
огромные птицы вихрем проносились мимо меня, оставляя глубокие следы или сбивая 
снег с ветвей деревьев. «Неужто что-то случилось в зоопарке, и его обитатели 
оказались на свободе?» — было первой моей мыслью. Я остановился, думая, куда бы 
мне понадежнее укрыться. 

От ствола старого клена отделилась тоненькая фигура мальчика. 

— Добрый вечер, —тихо, но отчетливо произнес он. — Не правда ли, последнее 
полнолуние этого года самое прекрасное из всех? 

Я не сразу мог ответить ему, столь поразительным показался мне его вид. 
Удивительно нежное лицо, словно отлитое из фарфора, тихие светящиеся глаза с 
каким-то зеленоватым блеском. Казалось, в них жило само время. Они 
останавливались на чем-то, и время прекращало свой ход. Они устремлялись дальше,
 и их движение мгновенно освобождало мир от застылости. В самом деле, когда это 
дитя задумчиво смотрело на меня, все окружающее, деревья, дома, небо 
уподоблялось ледяным узорам на оконном стекле в сильный мороз. Потом он 
улыбнулся и перевел взгляд, и тотчас реальность вернулась. Да, я забыл сказать, 
что тонкие руки его с длинными пальцами являли такое совершенство формы, словно 
на фигурах египетских фараонов, где каждая деталь несет законченность и красоту 
целого. Гармонию лица и фигуры можно прочесть уже по ладони или стопе. Наряд 
его больше всего походил на какой-то средневековый, какие обычно были на пажах. 
Бледно-сиреневые лосины, короткий плащ с серебряными звездочками, камзол, 
расшитый парчовыми узорами. На голове густая шапочка русых волос, своей 
белизной напоминающая седину снега. В руках букет переливающихся перламутром 
цветов. Они казались стеклянными и слегка позванивали при соприкосновении, но в 
то же время издавали сильный, но приятный аромат. 

Мальчик стал рассказывать о чудесах этой ночи. Слова его звучали, как сказка,