средств. Эта неделя может показаться вам неровной по настроению.
ВОССТАНАВЛИВАЕМ ЧУВСТВО ИЗОБИЛИЯ
ВЕЛИКИЙ ТВОРЕЦ
   «Я человек верующий, – заявляет Нэнси. – Только я не верю, что Бог 
связывается с деньгами». Сама того не сознавая, она придерживается двух опасных 
убеждений. Она верит не только в то, что Бог – это хорошо, слишком хорошо, 
чтобы иметь дело с деньгами, а ещё и в то, что деньги – это плохо. Как и многим 
из нас, Нэнси просто необходимо пересмотреть свои представления о Боге, чтобы 
полностью восстановить в себе способность к творчеству.
   Большинство из нас воспитаны на убеждении, что деньги – подлинный источник 
безопасности, а надеяться на Бога – это безрассудно, самоубийственно и просто 
смешно. Рассуждая о лилиях в поле, мы считаем, что хоть они и прекрасны, но 
старомодны и не соответствуют современному миру. Мы сами достаем себе одежду. 
Сами покупаем продукты. И конечно же мы займемся искусством, говорим мы себе и 
другим, как только у нас будет достаточно денег, чтобы не думать о них.
   А когда они у нас будут?
   Мы хотим такого Бога, который казался бы нам огромной зарплатой и 
разрешением тратить её на что угодно. Прислушиваясь к песне сирен – «Еще!», мы 
не слышим того голоска, что ждет нас где-то в глубине души, чтобы прошептать: 
«Достаточно!».
   «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам», – 
слышали мы, иногда с самого детства, от тех, кто цитировал Библию. Мы в это не 
верим. И уж точно мы не понимаем, при чем тут искусство. Бог в крайнем случае 
ещё способен нас кормить и одевать, но покупать холст и краски? Обеспечить нам 
путешествия по музеям Европы, занятия танцами? Уж точно Богу не до этого, 
говорим мы себе. И, прикрываясь денежными трудностями, уклоняемся не только от 
творчества, но и от духовного роста. А верим мы в деньги. «Мне нужно 
зарабатывать на крышу над головой, – говорим мы. – Никто не станет платить мне 
за то, что я буду творческим человеком».
   Мы крепко в это верим. Многие в душе убеждены, что работа должна быть 
работой, а не игрой и что чем бы мы в действительности ни хотели заниматься – 
писать, играть на сцене, танцевать, – все это несерьезно, и надо отложить это 
подальше. Но в действительности не так.
   Мы поступаем согласно старому и вредному представлению, что Божья воля в 
отношении нас и наша собственная разнонаправлены. «Я хочу быть актрисой, а Богу 
угодно, чтобы я работала официанткой в придорожных забегаловках, – внушаем мы 
сами себе. – Так что если я попытаюсь стать актрисой, все равно это закончится 
тем, что мне придется снова разносить стаканы с чаем».
   Такое мышление основано на том, что мы видим в Боге строгого родителя, 
сурово судящего о том, что нам подходит, а что нет; и, уж конечно, нам его 
сценарий окажется не по душе. Подобную унылую теорию пора пересматривать.
   На этой неделе в утренних страницах напишите о том, в какого Бога вы верите 
и в какого хотели бы верить. Для одних это значит нечто вроде: «А вдруг Бог – 
это женщина и она на моей стороне?». Для других Бог – это энергия. Для третьих 
– собрание высших сил, побуждающих нас к лучшему. Если вы все ещё 
придерживаетесь сформированных с детства представлений о Боге, то, скорее всего,
 они вам только во вред. А что бы подумал о ваших творческих планах Бог, не 
желающий вам вреда? Возможно ли, что такой Бог существует? А если да, то 
оставались бы для вас высшей силой деньги, работа и любимый человек?
   Многие из нас отождествляют затруднения с целомудрием, а искусство – с 
валянием дурака. Напряженная работа – это хорошо. Она воспитывает моральную 
устойчивость. А вот то, что дается нам очень легко и к чему у нас явный талант 
– допустим, рисование, – воспринимается как безделица, несерьезное занятие. Мы, 
с одной стороны, лицемерно соглашаемся с тем, что Бог хочет, чтобы мы были 
счастливы, веселы и свободны. А с другой – тайно уверены, будто Бог хотел бы 
видеть нас без гроша, если мы вдруг скатимся до того, что захотим посвятить 
себя искусству. Есть ли у нас хоть какие-нибудь доказательства таких 
представлений о Боге?
   Когда мы смотрим на творение Бога, то понимаем, что сам Он никогда и не 
задумывался над тем, чтобы остановиться. Ведь в мире не один розовый цветок, не 
пятьдесят и даже не тысяча. И, конечно, снежинки – ярчайшее проявление 
подлинной творческой неуемности. Ни одной похожей на другую! Этот творец 
подозрительно напоминает кого-то, кто мог бы поддержать нас в творческих 
начинаниях.
   «У нас новый работодатель, – сообщает людям, решившим порвать с пьянством, 
«Большая книга Общества анонимных алкоголиков». – Если мы позаботимся о делах 
Божьих, Он возьмет на себя наши». Для растерянных новичков этого общества такой 
подход служит спасительным тросом. Отчаянно пытаясь вернуться к полноценной 
трезвой жизни, они держатся за эту мысль, когда сомневаются в собственных 
способностях порвать с пороком. Ожидая помощи свыше, они обычно получают её. 
Изломанные судьбы выправляются, отношения обретают свежесть и разумность.
   Тем, кто ещё не дошел до критической точки, такие утверждения кажутся 
глупыми, даже обманчивыми, будто их надувают. Бог может устроить нас на работу? 
Да ещё на такую, которая принесет нам удовлетворение? Бог, который всесилен и 
несметно богат, у которого миллионы возможностей и ключи к любой двери? 
Рассказы о таком Боге слишком смахивают на дешевую выдумку.
   И потому, когда перед нами встает выбор между заветной мечтой и ненавистной 
нудной работой, которая у нас уже есть, мы часто оставляем по боку мечту, а в 
наших неубывающих несчастьях обвиняем Бога. И обставляем дело так, будто это 
Бог виноват, что мы не поехали в Европу, не записались в художественную школу,