в которых содержатся глубокие мистерии, это является лишь карикатурой их 
древнего смысла. Итак, в древности мы имеем мало сил у людейк средствам 
физического плана и при этом могучие силы по отношению духовного мира.
 И все больше опускался человек в материю, все больше обращал он духовные силы 
на завладение физическим планом, Разве это нельзя назвать: человеческий дух 
станет рабом физическогоплана. Если современный человек потратил неисчислимые 
духовныесилы для того, чтобы создать пароход, железную дорогу и телефон, то к 
чему это? Как много духа отвращено при этом от духовного мира. Теософ должен 
вполне понимать это, ибо он знает, что было необходимо завладеть физическим 
планом, хотя приэтом остается правильным, что дух погрузился в физический мир. 
Является ли для духа чем-либо особенным, чем-либо большим, чем растирание зерен 
камнями, когда теперь возможно говорить с Гамбургом по телефону? Какая 
неизмеримая духовная сила была потрачена на то, чтобы установит пароходное 
сообщение с Америкой.
 Спросим же себя, разве не исключительно для утвержденияматериальной жизни было 
истрачено такое количестводуха?
 И раз все это потрачено на мир, то у человека в материальном мире остается 
немного сил, чтобы подняться в мир духовный. Дух стал рабом материи. Грек в 
произведениях искусства видел дух, теперь же дух спустился под физический план.
 Спросим же себя, вполне ли произошло это?
 Это случилось бы, это пришло бы, - величайшее, могучее завладение человеком на 
физическом плане, - если бы не вошло то, очеммы говорили в предыдущей лекции. 
Человечеству на самой глубокойточке был сообщен импульс Христа и он дал толчок 
кверху.
 Христос - это другая сторона современной культуры. Он указал путь, которым 
может быть побеждена смерть. Этим он снова далвозможность подняться над уровнем 
физического плана. Должен был бытьдан величайший из возможных импульсов, так 
побеждающийматерию, как это представлено в Крещении Ев. от Иоанна и мистерии 
Голгофы. Христос Иисус, предвозвещенный пророками дал величайший импульс всей 
эволюции.
 Но мы еще не вполне понимаем это.
 Греко-латинское время стоитв середине семи эпох. Когда человек стал личностью, 
то Бог для его спасения должен был также стать личностью, чтобы дать ему 
возможность снова подняться. Мы видели, что впервые свою личность осознал 
римлянин. Ранее человек жил еще в духовном мире, теперь же он совсем 
спустилсявниз.
 Глубже всего мы должны проникнуть в третий, пятый и срединный периоды. Мы 
должны установить характерные точки, которые глубже всего введут нас в жизнь 
чувств и ощущений древнего египтянина и затем спросить себя, каким образом это 
снова загорается в наше время. Здесь мы должны обсудить нечто.
 Мы видели, что египетские мифы и мистерии были воспоминанием прежних состояний 
человечества, что было как бы отражением прежних событий Земли. Человек смотрел 
назад, в свое древнее прошлое, и видел свою основу, своего духовного отца. Мы 
видели, как человек развился из своей групповой душевности. Мымогли указать, 
как эти групповые души сохранились в четырех обликах апокалиптических животных. 
Но человек в своем развитиивыделился из такой групповой душевности. Мы можем 
проследить это исторически. Читая "Германию" Тацита, о временах, передающих 
состояние германских Земель через столетия после Христа, мы найдем, что 
сознание отдельного человека еще принадлежит ксознанию общности. Это сознание 
еще столь сильно, что один человек принимает на себя месть за другого той же 
группы.
 Эта групповая душевность была в Атлантиде до позднейшихвремен. В последние 
времена Атлантиды эта групповая душевностьисчезла в своих главных чертах. Выше 
мы описали отставших. Тогда люди поистине не знали ничего о групповой душе. В 
атлантическое время человек еще знал это. Он еще не говорил Я. Оставшаяся 
групповая душевность была перенесена на роды. И как ни странно, но память тогда 
была совершенно иной. Что такое теперь память? Она не идет дальше детства. В 
атлантическое времябыло не так. Ещев первый послеатлантический период 
человеквспоминал о том, что переживали его отец, дед и т. д. Не имелосмысла 
говорить о том, что между рождением и смертью есть одноЯ. Память обнимала собою 
столетия. Сколь далеко передавалась потомкам кровь предков, столь же далеко 
могло охватывать Я. Поэтому современный человек не может понять этого отзвука, 
сохранившегося в рассказах о древних патриархах, говорящих, чтоНой, Авраам и 
другие были столь стары. Современный человек неможет понять этого. В те времена 
не имело бы смысла давать имяотдельному человеку между рождением и смертью, имя 
сохранялосьстолетиями. Насколько помнил себя человек в столетиях, настолько 
давалось ему имя. Лишь зная реальные факты, знаешь в чемздесь дело. Человек 
чувствовал себя скрытым в этом ряде поколений: "Я и отец Авраам - одно"; когда 
ученик Ветхого Завета произносил это, тогда он поистине чувствовал себя 
человеком. Этоже было и в древнем Египте. Чувствовали общность крови. И 
этоповлияло на нечто и для духовной жизни. Когдатеперь человекумирает, он 
обретает жизнь в Кама-Локе, которая заканчиваетсядолгой жизнью в Девахане. Это 
уже следствие Христа. Тогда этого не было. Тогда человек чувствовал себя 
связанным с родом. Теперь человек должен отвыкать от страстей и желаний, 
которые онимел в физическом мире. Он привязан к этомубытию между рождением и 
смертью. В древности были привязаны к гораздо большему. К физическому плану 
были привязаны благодаря тому, что чувствовали себя членами целого рода 
физических поколений. Поэтому вКама-Локе нужно было отделаться не только от 
связи с индивидуальным физическим бытием, но действительно приходилось 
проходить все связанное с родом, вплоть до пращура. В этом и заключается