течение многих жизней (своего рода смерть после смерти), не в состоянии вызвать 
ни малейшего изменения в Духовном Эго, оно попрежнему останется все тем же ЭГО. 
Просто, вместо блаженства Девачана, оно немедленно воплощается вновь.
X. Насколько я понимаю, Эго-Буддхи ассоциируется здесь с лесом, а личностный 
разум - с деревьями. Но если Буддхи - бессмертна, то как же может подобное, т.е.
 Манас-тайджас^6, полностью утратить свое сознание вплоть до нового воплощения? 
Я не могу этого понять.
М. Вы не можете это понять, потому что смешиваете абстрактное представление о 
целом со случайными изменениями его формы; и еще потому, что вы путаете 
Манас-тайджаси - человеческую душу, озаренную светом Буддхи, с нею же, но 
имеющей животную природу. Не забывайте, что если Буддхи действительно 
бессмертна, то о Манасе этого сказать никак нельзя, и уж тем более нельзя 
сказать этого о тайджаси, которое является всего лишь его свойством, признаком. 
Посмертное сознание или Манас-тайджаси не может существовать в отрыве от Буддхи,
 божественной души, поскольку первый его компонент (Манас) в своем низшем 
аспекте являет собой качественный атрибут низшей, земной личности; а второй 
компонент (тайджаси) - идентичен первому; это все тот же Манас, но только 
просветленный сиянием Буддхи. Буддхи же осталась бы безличным духом, если бы не 
обнаруживала, заимствуя, в человеческой душе элемент, который обусловливает и 
превращает ее в этой иллюзорной Вселенной в как бы нечто отдельное от мировой 
души в течение всего периода цикла воплощений. Иными словами, сочетание 
Буддхи-Манас никогда не умирает и не теряет своего сложного самосознания, 
которое существует в Вечности; не утрачивает и памяти о своих предыдущих 
инкарнациях, в которых ее духовная и животная душа были тесно связаны между 
собой. Однако в случае с материалистом, человеческая душа которого не только 
ничего не получает от божественной души, но даже отказывается признавать само 
существование последней, - все не так. К свойствам и качествам человеческой 
души эта аксиома (о бессмертии) едва ли применима, поскольку в этом случае нам 
пришлось бы признать, что если ваша божественная душа бессмертна, то 
бессмертным должен быть и румянец на ваших щеках; но этот румянец, как и 
тайджаси, духовное излучение, - явление преходящее.
X. Насколько я вас понял, вы имеете в виду, что мы не должны смешивать нумен и 
феномен, причину и следствие?
М. Вот именно. И я еще раз повторяю, что, будучи ограниченной одним лишь 
Манасом, или человеческой душой, сияние Тайджаси само становится лишь вопросом 
времени; поскольку и бессмертие и посмертное сознание становится для человека 
(вернее - его низшей, земной личности) явлениями обусловленными, зависящими от 
тех мыслей и убеждений, которые человеческая душа создала в течение своей жизни 
в физическом
теле. Карма действует непрерывно: мы пожинаем в нашей жизни после жизни только 
то, что мы сами посеяли, или точнее - создали в течение своего земного 
существования.
X. Но если мое Эго после разрушения тела может быть ввергнуто в состояние 
полной бессознательности, то когда и как я смогу принять воздаяние за все грехи,
 что совершил в предыдущей жизни?
М. Наша философия учит, что кармическое воздаяние настигает Эго только в 
следующей инкарнации. После смерти оно получает только награду за все 
незаслуженные страдания, перенесенные в течение его последней земной жизни/ 
Наибольшим посмертным наказанием даже для материалиста является, следовательно, 
всего лишь отсутствие какой-либо награды и полная потеря сознания своего покоя 
и блаженства. Карма - дитя земного Эго, плод от древа объективной личности, 
видимой всеми, равно как и плод всех мыслей, и даже скрытых мотивов духовного 
"Я"; но Карма к тому же еще и заботливая мать врачующая раны, нанесенные ею же 
в предыдущей жизни, прежде чем снова призвать к ответу это Эго, причиняя ему 
новые страдания. Не будет ошибкой, если мы скажем, что всякое ментальное, либо 
физическое страдание, испытываемое смертным человеком, является результатом и 
следствием грехов, совершенных им либо в нынешней, либо в одной из предыдущих 
жизней. Однако у смертного человека не сохраняется никаких воспоминаний о 
предыдущих жизнях и потому он считает, что не заслуживает наказания, искренне 
веря в свою невиновность; и одного этого уже вполне достаточно для того, чтобы 
его человеческая душа обрела утешение, покой и блаженство в посмертном 
существовании. Смерть всякий раз приходит к нашей духовной сущности как друг и 
освободитель. Для материалиста, который, несмотря на свой материализм, был 
все-таки неплохим человеком, этот период между двумя жизнями будет подобен 
спокойному, безмятежному сну младенца: он либо совсем не будет видеть снов, 
либо - только неясные образы, которые не оставят никакого определенного 
ощущения. Для верующего это будут сновидения, живые и яркие, как сама жизнь, 
полные жизненных образов и реального блаженства. Что же касается порочных, 
жестоких людей безразлично, материалисты они или нет, - то им суждено 
моментальное перерождение и страдания в их земном аду. Лишь очень немногим 
удается достичь состояния Авичи.
X. Насколько я помню, периодичность перерождений Сутратмы8 сравнивается в 
некоторых Упанишадах с периодичностью жизни смертного человека, который 
постоянно переходит из состояния бодрствования в состояние сна и обратно. Мне 
это не совсем понятно и я объясню почему. Всякий раз, просыпаясь утром, человек 
начинает новый день, оставаясь при этом тем же самым, что и был накануне: у 
него та же душа и тело; однако при каждом новом воплощении меняется не только 
внешняя оболочка - личность, пол, но и ментальные, и психические способности. 
Потому-то сравнение и не кажется мне полностью справедливым. Человек, 
проснувшись, точно помнит, что он делал вчера, позавчера, месяцы и даже годы