изучать древних авторов. 
         В один прекрасный день в аббатство приехал на осле посланец из 
семинарии и привез новость, породившую превеликую радость. 
         - Теперь нет сомнений, - возвестил он, - что документы, найденные 
вблизи этих мест, относятся к указанной дате, а план, в частности, относится 
некоторым образом к карьере вашего присноблаженного основателя. Этот план 
послан в Новый Ватикан, где его изучают более углубленно. 
         - Таким образом, - спросил аббат, - речь действительно может идти о 
подлинной реликвии Лейбовича? Но посланец, не желавший брать на себя 
ответственность, удовлетворился тем, что высоко поднял брови. 
         - Сообщают, что во время вступления в орден Лейбович был вдовцом, - 
уклонился он. - Вот если бы удалось установить имя его покойной супруги... 
         Тогда аббат, вспомнив о маленькой записке, где фигурировало женское 
имя, в свою очередь поднял брови... Вскоре после этого он приказал вызвать 
брата Фрэнсиса. - Дитя мое, - заявил он с откровенно сияющим видом, - думаю, 
что для вас настал час пострижения. Пусть мне будет позволено по этому случаю 
поздравить вас за терпение и твердость, которые вы не переставали проявлять. 
Само собой разумеется, что мы никогда больше не будем говорить о вашем... гм... 
о вашей встрече с... гм... с вестником в пустыне. Вы добрый глупец и можете 
стать на колени, если хотите получить мое благословение. 
         Брат Фрэнсис издал глубокий вздох и упал без чувств, охваченный 
волнением. Отец благословил его, потом привел в чувство и позволил произнести 
вечный обет: бедность, чистота, послушание и соблюдение устава. 
         Некоторое время спустя новопостриженный монах ордена Альбертинцев 
Лейбовича был допущен в зал переписчиков, где под наблюдением старого монаха по 
имени Хорцер стал старательно украшать страницы трактата по алгебре красивыми 
рисунками, изображавшими оливковую ветвь и толстощеких херувимов. 
         - Если хотите, - дребезжащим голосом объявил ему старый Хорцер, - 
можете посвящать пять часов вашего времени в неделю занятию по своему выбору - 
конечно, при условии, что этот выбор будет одобрен. В противном случае вы 
используете эти часы свободного труда для переписи книги "Сумма Теологика" 
(вероятно, имеется в виду трактат Фомы Аквинского - прим. авт.) и фрагментов 
"Энциклопедии Британника", которые дошли до нашего времени. Обдумав это, 
молодой монах спросил: - А не могу ли я посвятить эти часы созданию прекрасной 
копии плана Лейбовича? - Не знаю, дитя мое, - нахмурившись, ответил Хорцер. - 
Это предмет щекотливый, вы же знаете, как к нему относится наш преподобный отец.
.. В конце концов, - сказал он умолявшему его молодому переписчику, - я все же 
не возражаю против этого, ибо этот труд не отнимет у вас много времени. 
         Итак, брат Фрэнсис раздобыл самый лучший пергамент, какой только мог 
найти, и проводил долгие недели, скобля и полируя кожу плоским камнем, пока не 
сумел придать ей снежно-сияющую белизну. Потом он посвятил несколько недель 
изучению копий древнего пергамента, пока не выучил наизусть каждую черточку, 
каждое таинственное пересечение геометрических линий и непонятных символов. 
Наконец он почувствовал, что способен с закрытыми глазами воспроизвести всю 
удивительную сложность документа. Тогда он провел еще несколько недель, 
обшаривая монастырскую библиотеку, чтобы обнаружить документы, которые 
позволили бы ему составить хотя бы общее впечатление о значении плана. 
         Брат Иеракс, молодой монах, тоже работавший в зале переписчиков и не 
раз насмехавшийся над ним и его чудесными явлениями в пустыне, встретил его как 
раз во время этих поисков. 
         - Могу ли я спросить, - сказал он, наклонившись над плечом Фрэнсиса, - 
что означает надпись "Механизм транзисторного контроля для элемента 6-Б"? - Это 
несомненно название того предмета, который изображен на схеме, - немного сухим 
тоном ответил брат Фрэнсис, потому что брат Иеракс весьма громко прочел 
заглавие на документе. 
         - Без сомнения, но что же представляет собой эта схема? - Ну... 
механизм транзисторного контроля для элемента 6-Б, разумеется! Брат Иеракс 
расхохотался, и молодой писец почувствовал, что краснеет неудержимо. 
         - Я предполагаю, - продолжал он, - что схема в действительности 
представляет собой некое отвлеченное понятие. По-моему, этот "Механизм 
транзисторного контроля" должен быть трансцендентальной абстракцией. 
         - И к какой же области знания вы относите вашу абстракцию? - тем же 
саркастическим тоном осведомился брат Иеракс. 
         - Ну, видите ли... - брат Фрэнсис заколебался, потом продолжил: - 
Учитывая работы, которыми занимался блаженный Лейбович, прежде чем вступить в 
монастырь, я сказал бы, что понятие, о котором здесь идет речь, касается 
утраченного ныне искусства, называвшегося прежде электроникой. 
         - Да, это название и в самом деле встречается в рукописях, переданных 
нам. Но что оно обозначает в действительности? - Тексты говорят об этом: 
предмет электроники - использование электрона, который одна из имеющихся у нас 
рукописей, к сожалению весьма фрагментарная, определяет как вращение 
отрицательно заряженного Ничто (точное определение проф. Леона Бриллуэна, 
принятое затем нобелевским лауреатом Робертом Милликеном; вне контекста оно 
непонятно, равно как и вне всей сложной структуры нашей физики - прим. авт.). 
         - Ваша проницательность производит на меня большое впечатление, - 
восхитился брат Иеракс. - А можно ли мне еще спросить вас, что такое отрицание 
отрицания? Покраснев еще сильнее, брат Фрэнсис стал путаться. - Отрицательное 
вращение этого Ничто, - продолжал безжалостный Иеракс, - должно все же 
закончиться чемнибудь положительным. И я предполагаю, брат Фрэнсис, что вам 
удастся сделать это "чтонибудь", если вы действительно хотите посвятить ему все