вызываемых этим тайным развитием, пессимисты говорят, что нужно по крайней мере 
попытаться "спасти человека". Но этого человека не нужно спасать, ему нужно 
измениться. Человек классической психологии и современной философии уже 
превзойден, он осужден на неприспособленность. В результате ли мутации или нет, 
но человек, с которым приходится иметь дело, чтобы примирить человеческий 
феномен с текущей судьбою, - это другой человек. И с. этого момента нет речи ни 
о пессимизме, ни об оптимизме - речь идет о любви. 
         С тех времен, когда я думал, что владею истиной в своей душе и теле, 
когда я вообразил, что вскоре получу решение всех проблем в школе философа 
Гурджиева, с тех пор я никогда не слышал слова "любовь". Сегодня у меня ни в 
чем нет абсолютной уверенности. Я не смогу решительно настаивать даже на самой 
скромной из гипотез, сформулированных в этой работе. Пять лет размышлений и 
работы с Жаком Бержье принесли мне только одно: желание сохранить свой ум в 
состоянии удивления и доверия по отношению ко всем формам жизни и всем следам 
разумного в живом. Эти два состояния, удивления и доверия, нераздельны. Желание 
возвыситься до этих состояний и сохранить их претерпевает в конце концов 
превращение. Оно перестает быть желанием, то есть ярмом, чтобы стать любовью, 
то есть радостью и свободой. Одним словом, мое единственное приобретение в том, 
что я ношу в себе теперь уже неискоренимую любовь к живому, к этому миру и к 
бесконечности миров. 
         Для того, чтобы отнестись с уважением к этой могучей, сложной любви и 
чтобы выразить ее, мы с Жаком Бержье не ограничились, конечно, научным методом, 
как требовала бы осторожность. Но чего стоит осторожная любовь? Наши методы 
были методами ученых, но также теологов, поэтов, колдунов, магов и детей. В 
общем, мы вели себя как варвары, предпочитая вторжение бегству. Потому что нам 
что-то подсказывало: мы составляли часть чужестранных войск, призрачных орд, 
созванных ультразвуковыми трубами, призрачных и беспорядочных когорт, 
начинающих поднимать паруса над нашей цивилизацией. Мы на стороне захватчиков, 
на стороне наступающей жизни, на стороне изменений эпохи и изменений мысли. 
Ошибка? Безумие? Жизнь Человека оправдывается только усилием, даже несчастным, 
для того, чтобы лучше понять. А лучше понять - значит лучше участвовать. Чем 
больше я понимаю, тем больше я люблю, потому что все, что понятно, - хорошо.