торжество сэра Александра Флеминга, - это всерьез? Родилась новая химия 
силиконов, веществ, промежуточных между органическими и минеральными. Вертолет, 
невозможность которого была доказана в 1940 году, строился серийно. Прогресс 
электроники был фантастическим. Телевидение грозилось вскоре стать таким же 
распространенным, как телефон. Я вдруг оказался в мире моих мечтаний о 
двухтысячном годе. Многие тексты были вообще непонятными. Кто такой маршал 
Тито? А эти Объединенные Нации? А ДДТ? Внезапно я не просто понял, но ощутил 
всем своим существом, что я больше не заключенный-смертник. И что у меня теперь 
сколько угодно времени и свободы, чтобы понимать и действовать. Моей была уже и 
эта ночь, если мне угодно... Наверное, я очень побледнел. Какая-то женщина 
подошла ко мне, хотела отвести к врачу. Я отговорился и побежал к родным, 
которых нашел в слезах. В столовой на столе лежали конфеты, привезенные 
велосипедистами, военные и гражданские телеграммы. Лион назвал моим именем 
улицу, я был произведен в капитаны, награжден орденами разных стран, и 
американская экспедиция в Германию за секретным оружием просила о моем участии. 
Около полуночи отец заставил меня лечь. Засыпая, я увидел два латинских слова, 
которые без всякого смысла маячили предо мной: "Магна Матер". Назавтра, 
проснувшись, я тотчас вновь их вспомнил и понял их смысл. В древнем Риме 
кандидаты для участия в тайном культе "Магна Матер", Великой матери, должны 
были пройти через кровавую баню. Если они выживали, то рождались заново". 
         В эту войну распахнулись все двери для сообщения между мирами. 
Колоссальный сквозняк. После атомная бомба швырнула нас в атомную эру. В 
следующее мгновение ракеты оповестили об эре космической. Все становилось 
возможным. Барьеры неверия, достаточно сильные и в XX веке, были серьезно 
поколеблены войной. Теперь они рушились совсем. 
         В 1954 году Ч. Вильсон, американский государственный секретарь по 
военным делам, заявил: "Соединенные Штаты, как и Россия, будут впредь наделены 
властью уничтожить весь мир". Мысль о конце света овладела сознанием людей. 
Отрезанный от прошлого, без веры в будущее, человек как абсолютную ценность 
открыл для себя настоящее - как вновь обретенную вечность. Путешественники 
отчаяния, одиночества и вечности отправились в моря на плотах. Нои-испытатели, 
пионеры будущего потопа, питающиеся планктоном и летучими рыбами. Одновременно 
отовсюду стекались свидетельства появления летающих блюдец. Небо населяется 
внеземными разумными существами. Мелкий торговец сэндвичами по фамилии Адамский,
 державший лавку у подножия большого телескопа на горе Паломар в Калифорнии, 
окрестил себя профессором и заявил о том, что его посетили венерианцы. Он 
рассказал об этих беседах в книге, ставшей одним из известнейших послевоенных 
бестселлеров, и заделался Распутиным голландского двора. В таком мире, 
одолеваемом трагической стороной удивительного, невольно напрашивается вопрос, 
что же это за люди, живущие без веры, но не желающие при этом видеть и 
комической стороны вещей. 
         Когда Честертону говорили о конце света, он отвечал: "Почему я должен 
в этом сомневаться? Он случался уже не единожды". На протяжении миллиона лет, в 
течение которого люди терзают эту землю, она, несомненно, пережила не один 
апокалипсис. Свет разума много раз угасал и вспыхивал снова. Человек, бредущий 
ночью с фонарем в руке, - это либо тень, либо огонь. Все заставляет нас думать, 
что конец света на подходе, и мы заново учимся разумному существованию в новом 
мире - мире больших человеческих масс, ядерной энергии, электронного мозга и 
межпланетных ракет. Быть может, нам нужны новые души и новые умы для этой новой 
жизни. 
         16 сентября 1959 года, в 22 часа 02 минуты радио всех стран известило, 
что впервые ракета, запущенная с земной поверхности, достигла Луны. Я слушал 
радио в Люксембурге. Диктор сообщил эту новость и объявил ежевоскресную 
эстрадную программу "Открытая дверь"... Я вышел в сад, чтобы взглянуть на 
спящую Луну, на Море Спокойствия, куда за несколько часов до этого упали 
осколки ракеты. Садовник тоже был в саду. "Это так же прекрасно, как Евангелие, 
сударь..." Его слова нечаянно придали событию его подлинный масштаб. Я 
чувствовал себя действительно близким этому человеку, всем людям, поднимавшим в 
эту минуту глаза к небу во власти сильного и неясного волнения. "Счастлив 
человек, теряющий голову, - он вновь найдет ее на небе!" В то же время, я был 
невероятно далеко от людей моей среды, всех этих писателей, философов и 
артистов, отказывающих себе в таком энтузиазме под предлогом просвещенности и 
защиты гуманизма. Например, мой друг Жан Дютур, замечательный писатель, 
влюбленный в Стендаля, сказал мне за несколько дней до этого: "Давай-ка 
останемся на Земле, не дадим развлечь себя этими электропоездами для взрослых". 
Другой очень дорогой мне друг, Жан Жионо, с которым я увиделся в Моноске, 
рассказал мне, как, проезжая однажды утром через Кальмар-лез-Аньи, он увидел 
жандармского офицера и кюре, играющих в поддавки на церковной паперти. "До тех 
пор, пока будут кюре и жандармские офицеры, играющие в поддавки, здесь, на 
Земле, будет место для счастья, и здесь нам будет лучше, чем на Луне..." Так 
вот, все мои друзья были отсталыми буржуа в мире, где люди, увлеченные 
огромными космическими проектами, начинают чувствовать себя рабочими Земли. 
"Останемся на Земле!" - говорили они. Их реакция была реакцией лионских ткачей 
на изобретение станка, они боялись потерять работу. Мои друзья-писатели 
чувствуют, что в мире, в который мы вступаем, социальные, моральные, 
политические, философские перспективы гуманистической литературы, 
психологического романа вскоре могут показаться незначительными. Главное 
действие так называемой современной литературы в том, что она мешает нам быть 
действительно современными. Они тешат себя мыслью, что пишут "для всех". Они 
чувствуют, что приближается время, когда мысль масс будет захвачена великими