|
Психиатр Дэвид Вискотт делает интригующее замечание: “Человеку неловко
слышать свой голос, записанный, например, на магнитофон, потому что мы слышим
собственные искажения”13.
Разве лектор может отрицать, что в попытке сохранить поток
повествования ярким и выразительным в речь просачиваются преувеличения, чтобы
усилить доказываемые положения? Текст немного меняется к следующей лекции, во
время которой происходит тот же процесс, и в итоге на основе исходных фактов
может возникнуть совершенно иной баланс.
Какая часть накала страстей религиозного митинга основана на
накопленных преувеличениях?
Как часто мы преувеличиваем какой-то момент в нашем прошлом для
большей выразительности в будущем? Как мы объясняем развод, причины повышения
по службе, потерю работы, серьезный спор, плохой отзыв? Как эти искажения
становятся фактом?
Каковы спутники самодраматизации? В какую беду они нас вводят? Что они
раскрывают о нашем образе своего Я; о нашем способе справляться со страхами и
неуверенностью?
Что слово “действительно” в нашем языке говорит нам? Что оно
действительно означает? Неужели мы так привыкли к преувеличению, что
воспринимаем его рутинно, однако то и дело нам приходится проверять,
действительно ли мы получаем правду?
Большинство имеющихся у нас проблем, по-видимому, происходит от
нежелания видеть вещи такими, как они есть. Мы хотим избежать этого. Мы
отрицаем то, чего не должно быть. А когда мы вступаем в борьбу с правдой
относительно эмоциональных ситуаций, почему мы называем ее “болезненной
правдой”, “реальной правдой” (как будто есть нереальная правда) или “суровой
правдой”? Почему правду называют горькой и ужасной?
Почему специалист по восприятию Джо-Эллан Димитриус говорит, что
“всякий раз, когда правда является угрожающей, мы склонны тянуться за шорами...
людям свойственно закрывать глаза — и умы — на неприятные или беспокоящие
вещи”?
Я думаю, это происходит потому, что мы редко имеем дело с правдой в
эмоциональных ситуациях. Мы привыкли к искажениям. Мы верим тому, что мы
чувствуем. Мы чувствуем, как нам нужно чувствовать, чтобы защитить собственную
ценность, оградить образ своего Я. Мы находим оправдания, даем
рационалистические объяснения и создаем собственный образ для себя, чтобы
защитить себя, чтобы идентифицировать себя в той или иной степени, в том или
ином направлении.
Мы создаем искажения путем обвинений: обычно это вина кого-то другого,
не так ли? Это ВСЕ вина кого-то другого! Этот кто-то другой ВСЕГДА делает не
так. Все эти замещения и чрезмерные обобщения заставляют нас чувствовать себя
сильными, уверенными, неуязвимыми.
Однако образ своего Я, который мы создаем, не всегда великолепен.
Многие люди очень строги к себе: эмоциональное содержание их астрологических
факторов, проявляющееся в поведении, сильно тяготит их. Но даже это является
средством, чтобы получить особое снисходительное внимание: мы заранее
рассыпаемся в извинениях, в извинениях за плохое исполнение, если оно случится
(как, например, актеры за сценой, нервно жалующиеся перед представлением, что
ударят лицом в грязь); мы подготавливаем сочувствие, которое, если оно нам
потребуется, окутает нас и вернет нам уверенность.
Некоторые из нас в определенных ситуациях критикуют себя, прежде чем
это сделает кто-то другой, потому что мы не можем вынести или услышать критику
от кого-то другого.
Эти эмоциональные “атмосферные помехи” происходят как в жизни клиентов,
так и в жизни астролога. Творчески ориентированный астролог должен быть готов
к тому, чтобы объективно слушать клиента через “атмосферные помехи”, если они
присутствуют на консультации.
Мне хотелось бы, чтобы я много лет назад узнал о технике Криса Турмана,
позволяющей вывести клиента из самопринижающего эмоционального состояния “я
никчемный человек”:
“Я никчемный человек”, — однажды сказала мне Анжела на консультации...
“Докажите это”, — выпалил я, к ее изрядному удивлению. [!]
“С чего вы хотите, чтобы я начала? — спросила она язвительно. — В
старших классах я обманывала лучшую подругу, проводя время с ее парнем. И
делала это неоднократно. В колледже я начала принимать наркотики. Я не только
продолжала обманывать подруг, гуляя с их парнями, но и спала с этими парнями.
Потом меня исключили из колледжа за неуспеваемость. Я вышла замуж за молодого
человека, которого не любила, потому что у него есть деньги... Мне продолжать?”
Я сказал: “Все это звучит как старая история. Кроме того, все, что вы
мне рассказали, доказывает только то, что вы способны на дурные поступки. А мне
нужно доказательство того, что вы никчемный человек. Разве дурные поступки
делают людей никчемными?”14
Ясно, что Анжела приняла позицию, что она никчемный человек, потому
что чувствовала себя никчемной.
Эмоции и чувства очень легко становятся фактами, гораздо чаще в
искаженной форме, чем в истинной. Эмоции “снабжают топливом” наши способы
справляться с напряженностью развития. Ум работает одним определенным образом и,
соответственно, приводит в действие эмоции.
Это искажение служит определенной цели: оно помогает нам удовлетворить
значительную часть нашей господствующей потребности, которая ясно указана Луной
|
|