ргает подмастерий суровым испытаниям; ее девиз: 
тонкость, которая дает власть и свободу. Однако смысл этого девиза становится 
понятным далеко не сразу, ибо идея власти человека над материалом долгое время 
кажется ему насмешкой или недостижимым идеалом, так как он, наоборот, ощущает 
себя полностью им порабощенным, а свобода самовыражения поначалу оборачивается 
свободой воплощения низшего и жутко неуклюжего начала в человеке. Такие чувства 
испытывает начинающий художник, пытаясь нарисовать автопортрет, или 
самодеятельный поэт, пишущий стихи "к случаю" и остро переживающий 
катастрофическую разницу между собственными неуклюжими строчками и надуманными 
рифмами и настоящей, большой поэзией, в которой он наслаждается пусть не в 
первую, но и далеко не в последнюю очередь видимой легкостью владения формой, в 
которую, как по волшебству, элегантно и непринужденно укладываются мысли поэта:

Ведь рифмы запросто со мной живут:

Две придут сами, третью приведут.

А. Пушкин

Пушкин не раз возвращается к теме своего поэтического мастерства, иногда прямо, 
как в цитированных строчках "Домика в Коломне", а иногда более косвенно, 
например:

В последних числах сентября,

Презренной прозой говоря...

Здесь гениальный поэт кокетничает, обращая внимание читателя на свой 
безошибочный поэтический слух, вычленяющий стихотворный размер и мелодию в 
стандартном бытовом обороте.

Еще более тонко демонстрирует свое владение поэтическим ремеслом Давид Самойлов,
 обращая в стихотворную строчку с детства знакомое читателю 
имя-отчество-фамилию:

...Лев Николаевич Толстой

Весьма им интересовался. 

"Струфиан"

По достижении такого уровня проработки Девы уже не мастер подчиняет себя 
материалу, а, наоборот, материал начинает работать на мастера, обогащая его 
творения так, как он не мог и вообразить.

Ступени проработки Девы, то есть овладения мастерством профессиональной работы 
с плотным планом, как правило, таковы.

На первой ступени человек психологически полностью порабощен материалом, но 
имеет определенный (тонкий) план действий и старается его придерживаться. Не 
умея обращаться с плотными формами, он их насилует, грубо с ними обходится, а 
они его не слушаются и порой откровенно мстят за его грубость и непонимание. 
Так неопытный турист лезет на скальную стенку, то застревая в расщелине, то 
срываясь и падая.

На второй ступени человек овладевает азами премудрости обращения с материалом и 
учится соблюдать основные законы плотного плана, так что резкого, лобового 
сопротивления с его стороны уже не встречает. Чувства острого дискомфорта и 
постоянного напряжения сменяются менее напряженным вниманием, и человек 
позволяет себе небольшие отклонения от генерального (тонкого) плана в ситуациях,
 когда это диктуется плотными обстоятельствами. Но все-таки общий уровень его 
тревоги достаточно велик: во-первых, сохраняется опасность срыва, а во-вторых, 
ему не вполне понятно, насколько далеко его могут завести отклонения от 
главного направления. Так опытный равнинный турист впервые в жизни взбирается 
на снежную вершину, карабкаясь по моренам и аккуратно обходя трещины на леднике.


На третьей ступени проработки Девы человек перестает ощущать сопротивление 
плотного материала как негативный психологический фактор - теперь он 
воспринимается им как индикатор прочности используемых форм: здесь он с ними 
работает, как строитель выкладывает стенку из кирпичей, не ощущая их тяжести и 
несовершенства основной (прямоугольной) формы - какой высоты и конфигурации 
нужно сложить стену, такую он и сложит. Это уровень хорошего ремесленника, 
способного заранее сказать, может ли он выполнить данный заказ, в какие сроки и 
с какими издержками. Плотный план ему в общем послушен, но помощи со стороны 
материала пока нет, и шедевры не получаются.

На четвертой ступени проработки Девы человек внезапно ощущает магию и волю 
материала и впервые познает чувство восторга при подчинении этой воле. Как 
правило, это уровень реализованного таланта: все, что выходит из-под рук этого 
человека, будет отмечено искусным своеобразием. Существенным соблазном этого 
уровня является отход от общего проекта, который (по идее) должен реализовать 
человек: увлечение внезапно открывающимися энергиями плотного плана может 
оказаться столь сильным, что он подчинится им полностью и будет производить 
внешне интересную, но лишенную внутреннего содержания продукцию; сам для себя 
он сформулирует отход от следования проекту как, например, торжество свободы 
творчества, или следствие понимания им души материала, или что-нибудь еще более 
заковыристое. В действительности человек, конечно, чувствует, что в его работе 
чего-то не хватает, пропадает ее главный смысл, но он знает, что если он начнет,
 как раньше, проводить в жизнь определенный проект, то есть попытается навязать 
материалу свою волю,