и сумел упорхнуть из-под бдительного надзора спецслужб США. Спустя 
некоторое время он объявился в Швейцарии, где… начал говорить о «проекте XX»! 
Но ведь им занимался в секретной лаборатории Бухенвальда загадочный Блау! Кем 
же был таинственный «доктор Эрхард» — вдруг, это вообще не один и тот же 
человек, а под расхожим псевдонимом скрывалось несколько лиц? И одним из них 
оказался профессор Иоганнес Энгельке, а вот кто остальные? Тайна!
Возможно, Иоганнес Энгельке и пытался заинтересовать янки своим проектом 
воздушной обороны, но потом он исчез со сцены, — по каким причинам, судить 
трудно, но в первые послевоенные месяцы в оккупированной и разделённой на зоны 
Германии их могло найтись сколько угодно, вплоть до убийства профессора бывшими 
эсэсманами. Потом расхожим псевдонимом «доктор Эрхард» мог воспользоваться 
кто-то из атомщиков, а позднее, возможно, и сам загадочный Блау, занимавшийся 
проблемами антигравитации?
Возможно, Иоганнес Энгельке был всего лишь подставной и отвлекающей фигурой в 
этих непростых играх. Он — или кто-то иной, игравший его роль? — побывал в 
нескольких странах Европы и везде предлагал заключение контрактов на военные 
разработки и проекты. Характерно, что среди них даже не упоминались ни проекты 
с угольной пылью, ни тяжёлая вода, ни «проект XX». Вскоре Энгельке — или 
лже-Энгельке? — вновь оказывается в Германии и там попадает в руки полиции за 
мошеннические авантюры. Его признают умалишённым, и психиатры отправляют 
профессора отбывать наказание и принудительно лечиться. Далее его всякие следы 
полностью теряются.
Странно, что сумасшедший смог запросто задурить голову рейхсмаршалу Герингу, 
главе РСХА Эрнсту Кальтенбруннеру, рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру, 
группенфюреру Гансу Каммлеру и ещё многим генералам и военным экспертам. Что-то 
тут не вяжется: скорее всего, кому-то очень понадобилось поскорее окончательно 
поставить точку на имени Энгельке.



Тайна крымских сокровищ

Лето 1941 года, по воспоминаниям очевидцев, выдалось очень странным: в первых 
числах июня вдруг страшно похолодало и пошёл… снег.
— К войне, — скорбно поджимая губы, говорили старухи в деревнях.
А потом вдруг началась дикая, испепеляющая адская жара, и действительно грянула 
самая страшная в истории России Отечественная…
Тем жарким летом в Крыму было очень неспокойно. Казалось, враг ещё далеко, но 
уже часто летали над городами и военно-морскими базами немецкие самолёты, и 
партийно-советское руководство приняло решение начать подготовку к эвакуации 
ценностей. В первую очередь Госбанка и партийных материалов и где-то чуть ли не 
в конце обширного списка стояли поистине уникальные и бесценные, имеющие 
мировое значение, экспонаты Бахчисарайского и Алупкинского дворцов.
Сотрудник НКВД дал «добро», и работники музеев приступили к подготовке музейных 
ценностей к эвакуации. В большие ящики тщательно упаковывались работы 
фламандских и голландских мастеров, творения бессмертных итальянцев, русские 
пейзажи. Как раз в тот период в Алупке развернули временную экспозицию из 
запасников Русского музея в Ленинграде — ныне опять Санкт-Петербург, — в 
которую входили более полутора сотен полотен, принадлежавших кистям 
Айвазовского, Сурикова, Левитана, Серова, Верещагина и других известных 
мастеров, составлявших славу отечественного изобразительного искусства. Ящики 
запаковали, сделали опись, пронумеровали и доставили в Ялту: там прямо на 
набережной ждали прихода транспорта из Одессы, куда намеревались эвакуировать 
музейные ценности. Транспорт не пришёл.
— Говорят, потопили, — нехотя сообщил музейным работникам прикреплённый к ним и 
ценностям сотрудник НКВД. — Повезём всё обратно.
И действительно, все ящики отвезли обратно в Алупку, распаковали и развесили 
картины по местам, расставив на прежние места и другие экспонаты. Загадочная 
история…
На полуострове шли тяжёлые бои. Герой Гражданской войны комбриг Василий Книга 
лихо атаковал немецкие танки в конном строю. Раненого генерала вывезли на 
Большую землю на самолёте, а конники полегли под взрывами, пулемётными 
очередями или попали в плен. Таких «командиров», как Книга, более чем хватало, 
не хватало Тухачевских. Вскоре в Алупку пришли немцы…
— Мы варвары, мы хотим быть варварами! Это почётное звание и мы будем достойны 
его! — вещал Адольф Гитлер.
Призывая к варварству, сам он тщательно собирал баснословной ценности 
художественную коллекцию и старался прослыть меценатом. Для использования 
Германией лучшего из художественного и культурного наследия завоёванных 
территорий в ведомстве рейхсминистра по делам оккупированных восточных областей 
рейхсляйтера Альфреда Розенберга создали специальный секретный айнзацштаб, 
работавший в тесном контакте с ведомством рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера.
В трофейном документе под номером ПС-149 относительно деятельности штаба и 
подчинённых ему команд говорилось: «Айнзацштаб Розенберга по оккупированным 
областям имеет право проверять библиотеки, архивы и иные культурные организации 
всех видов и конфисковать их для выполнения заданий национал-социалистической 
партии».
Ещё в 1941 году пленённый Красной армией оберштурмфюрер СС доктор Форстер, 
принадлежавший к одной из команд айнзацштаба Розенберга письменно подтвердил в 
своих показаниях существование специально разработанной и согласованной с 
заправилами рейха «культурной программы» по вывозу в Фатерланд ценностей, 
имеющих большое художественное значение.
В Алупке немцы осмотрели все экспонаты и пометили их чёрн