и 
белых пятен, то куда больше загадок в советско-германских отношениях, 
начинающихся ещё с дореволюционных большевистских заигрываний с кайзеровским 
Генеральным штабом.
После Октябрьской революции 1917 года и последовавшей за ней Гражданской войны 
Советская Россия оказалась в весьма плачевном состоянии — экономика пришла в 
полный упадок, заводы и фабрики стояли, царил товарный и продовольственный 
голод, а плюс ко всему прочему политика правительства привела к политической 
изоляции Страны Советов и, следовательно, ещё более губительному положению в её 
экономике.
Не лучше обстояло дело и в потерпевшей поражение в Первой мировой войне 
Германии, превратившейся из монархии в республику. Лидеры большевиков видели в 
германских социал-демократах близких им по духу людей и ещё помнили жестоко 
подавленную революцию в Германии. Но главной всё же оказалась не политика, а 
экономика — с «обиженными» огромными репарациями, территориальными потерями и 
множеством ограничений немцами договориться наверняка было куда проще, чем с 
гордыми победителями: британцами и французами.
Так и вышло на знаменитой Генуэзской конференции. В 1922 году, в Рапалло, 
советские дипломатические представители подписали ряд серьёзных политических и 
экономических договоров с немцами, начав тем самым новый период тесной дружбы и 
взаимного сотрудничества, продолжавшийся почти двадцать лет, вплоть до 22 июня 
1941 года.
Советско-германское сотрудничество, помимо вполне открытых для международной 
общественности сторон, имело ещё и тайную, строго засекреченную направленность, 
которая оказалась куда больше и шире, чем все «открытые» направления. По 
Версальскому договору 1919 года, согласно которому Германия капитулировала в 
Первой мировой войне, немцы, кроме контрибуций и территориальных потерь, 
лишались права иметь полнокровную армию, производить и иметь тяжёлое вооружение,
 боевую авиацию и проводить массовую подготовку военных кадров.
Милитаристски настроенные круги Германии, представители её военно-промышленного 
комплекса и уже возникшее национал-социалистическое движение, открыто 
выступавшее с реваншистскими лозунгами, настойчиво искали любых путей для 
быстрого возрождения немецкой армии. Они ещё не решались нарушать Версальские 
договорённости, потому предпочитали действовать тайно. Здесь они легко нашли 
общий язык с советским правительством, крайне заинтересованным в использовании 
промышленного потенциала прекрасно развитой в индустриальном отношении Германии.

Одним из результатов тайного сговора стало создание секретных немецких военных 
производств на территории Советской России. В обстановке строжайшей секретности 
из развитых промышленных районов Германии в порты Гамбурга и Ростока пошли 
эшелоны с машиностроительным оборудованием и некоторыми видами сырья. Туда же 
прибывали согласившиеся поехать на работу в Советскую Россию инженеры, техники 
и высококвалифицированные рабочие.
Вся эта подготовка тщательно скрывалась от французов и англичан, имевших очень 
сильную агентурную разведку. После погрузки немецкие корабли выходили в море, 
несколько раз меняли курс и только потом шли в Ленинград через Балтику, где их 
в обязательном порядке пришвартовывали у строго определённых пирсов, и 
разгрузка происходила ночью, под бдительным оком представителей ГПУ-НКВД.
К 1929 году большинство намеченных производств уже развернули и начали активно 
выпускать готовую продукцию. В первую очередь, немцев интересовала возможность 
строить боевую тяжёлую бомбардировочную авиацию, которой они придавали большое 
значение в предстоящих сражениях. В этой связи стали разворачиваться 
засекреченные производства первых модификаций «юнкерсов». По официальной версии 
советского правительства, эти машины строились в нашей стране с помощью 
Германии для чисто мирных целей и их широкого использования в гражданской 
авиации. В частности, на таких «юнкерсах» осуществлялись перевозки грузов и 
людей по воздуху из Москвы в Нижний Новгород, Киев и Харьков, являвшийся тогда 
столицей Украинской ССР, летали они и на Кавказский курорт Минеральные Воды.
Полным «прикрытием» являлось и то, что «юнкерсы» действительно выходили из 
заводских цехов в чисто «гражданском варианте». Но в обстановке строгой 
секретности подавляющее большинство машин частично разбиралось и вновь 
отправлялось по железной дороге в Ленинград, а оттуда по морю в Германию. Там 
они тайно поступали на заводы, где произведённые в России «гражданские» 
самолёты быстро и легко переоборудовались: на «юнкерсы» ставили приёмники для 
бомб и устройства для их прицельного сбрасывания. К началу 1930-х годов наши 
авиазаводы уже полностью освоили выпуск этой специфической продукции.
Подтверждением этих фактов служит принятое в 1929 году секретное постановление 
Политбюро ЦК ВКП(б), названное «О существующих взаимоотношениях с рейхсвером». 
В нём лидеры большевиков заботливо отмечали, что крайне необходимо срочно 
потребовать от немцев серьёзного усиления конспирации осуществляемого 
сотрудничества обеих армий, а также твёрдых гарантий недопущения разглашения в 
печати каких бы то ни было сведений относительно этого сотрудничества.
В Москве прекрасно понимали, какой жуткий международный скандал может 
разразиться, если станут известны факты «совместной деятельности» с Германией и 
«сотрудничества обеих армий». Но выгоды оказались сильнее страха — немцы вольно 
или невольно помогали возродить и наладить нашу промышленность, в том числе 
оборонного значения. Кроме того, политбюро ЦК