еской почты и затем активно сбывались сотрудниками немецкого 
посольства и их доверенными лицами при покупке драгоценностей, произведений 
искусства, антиквариата, дорогих мехов, ковровых изделий и тому подобных вещей.
Все фальшивые деньги производились в обстановке строгой секретности в 
концентрационном лагере Заксенхаузен в блоке № 19. Функционировало тайное 
производство фальшивок и за океаном, в США, под самым носом у хвалёных 
американских спецслужб, которые докопались до него только после окончания войны.

Многие независимые эксперты по истории Третьего рейха и его спецслужб 
придерживаются мнения, что уцелевшее нацистское оборудование, попавшее на 
Ближний и Средний Восток, там не простаивало, а вскоре после войны начало 
работать и со временем претерпело модернизацию и перешло в другие руки. И 
теперь поток фальшивок течёт с Востока — поддельные доллары, родные братья тех, 
что изготавливали в блоке № 19 Заксенхаузена.



«Орлиный налёт» и «Морской лев»

Весна 1940 года началась с того, что 1 марта Адольф Гитлер подписал секретную 
военную директиву о предстоящем вторжении вермахта в Норвегию и Данию.
Немногим больше месяца спустя господина министра иностранных дел Дании 
разбудили очень рано. С трудом разлепив тяжёлые от сна веки, министр сел на 
постели:
— В чём дело?
— В гостиной вас ожидают немецкий посол и авиационный атташе Германии, — 
разбудивший министра личный секретарь выглядел явно встревоженным: ждать 
чего-либо хорошего от господ нацистов, по меньшей мере, глупо.
Наспех одевшись, министр иностранных дел спустился в гостиную. Оба немца при 
его появлении встали, но заговорил не посол, а германский авиационный атташе.
— Господин министр! Германское командование имеет конкретные доказательства, 
что Англия запланировала оккупацию датских и норвежских военных баз. Для 
предупреждения этого германские вооружённые силы перешли границу и начали 
оккупацию Дании. В течение нескольких минут над Копенгагеном появятся 
эскадрильи немецких бомбардировщиков. Однако, согласно приказу, они пока не 
сбросят бомб. Задача датчан: не оказывать сопротивления, это привело бы к самым 
ужасным последствиям.
Поражённый министр иностранных дел упал в кресло и бросил взгляд на часы: было 
четыре часа двадцать минут 9 апреля 1940 года.
10 апреля британский посол в Копенгагене Говард Смит направил на Острова, в 
«Форин офис» — министерство иностранных дел, — донесение:
«На рассвете, примерно около пяти часов утра, три небольших транспортных 
парохода появились у входа в копенгагенский порт. Над ними кружили немецкие 
самолёты. Береговая противовоздушная оборона дала один предупредительный 
выстрел по самолётам. Не считая этого, датчане не оказали сопротивления, и, 
таким образом, немецкие десантные и военные корабли смогли свободно войти в 
порт. В первой волне высадились на берег примерно восемьсот солдат. Они сразу 
прошли к древней копенгагенской крепости Кастель, ворота которой оказались 
заперты. Их попросту взорвали. Датская стража, которую застали врасплох, не 
оказала никакого сопротивления. Как только крепость была занята, часть немецких 
вооружённых сил направилась в Амалиенборг, в королевский дворец, где напала на 
стражу и застрелила одного из телохранителей, а двух ранила.
Шансы датской армии на сопротивление вследствие полной внезапности уменьшились 
ещё больше. Например, один из старших офицеров датского военного министерства в 
день немецкой высадки на берег 9 апреля, как обычно, ехал на автомобиле со 
своей виллы в столицу. По дороге он наткнулся на немецкий разведывательный 
дозор, который приказал ему остановиться. Но старший офицер военного 
министерства, смеясь, погнал дальше, подумав, что это находящиеся в шаловливом 
настроении подвыпившие датские солдаты. Он начал всё понимать только тогда, 
когда автоматная очередь прорезала его машину…»
Больше от Говарда Смита донесений в «Форин офис» не поступало. В тот же день 
немецкие войска оккупировали Норвегию, успешно завершив операцию «Везерюбунг».
Народный комиссар иностранных дел Союза ССР Вячеслав Михайлович Скрябин, 
принявший партийный псевдоним Молотов, в связи с этими событиями заявил 
германскому послу в Москве:
— Мы желаем Германии успешного завершения этих оборонительных мероприятий.
10 мая Германия напала на Бельгию, Нидерланды и Люксембург и повела наступление 
против Франции. В Великобритании на это немедленно отреагировали отставкой 
Чемберлена, и премьер-министром стал Уинстон Черчилль. Однако он практически не 
успевал повлиять на ход стремительно развивающихся событий: 14 мая 
капитулировала Голландия, 17 мая вермахт вошёл в Брюссель, 18 мая нацистский 
флаг уже развевался над Антверпеном. 26 мая англичане начали эвакуацию своих 
войск экспедиционного корпуса из Дюнкерка, а 4 июня в город уже вошли передовые 
немецкие части.
На посту премьер-министра Франции господина Даладье сменил Поль Рейно. Не 
прошло и пяти дней наступления немцев на французов, как он в полном отчаянии 
позвонил в Лондон. Английский премьер находился в этот момент в своём поместье 
Чартвелл, и линию связи переключили туда. Черчилль взял поданную ему личным 
телохранителем сержантом Скотленд-Ярда Томпсоном телефонную трубку и услышал в 
наушнике возбуждённый голос Рейно:
— Мы разбиты! Мы проиграли битву…
— Но это невозможно… Так быстро? — Черчилль довольно бегло говорил 
по-французски, и переводчик ему не требовался, поэтому он теперь только 
порадовался, что никто не слышит панических ноток в голосе Рейно. Никто, кроме 
него.
— Они прорвали фронт у Седана. За хлынувшими немецкими танками продвигается 
большое количество пехоты, — тусклым голосом сообщил французский премьер.
— Послушайте