раурном митинге. Народ прибывал. Власти самоустранились и 
бездействовали: то ли не понимая, что происходит, то ли специально создавая 
прецедент для применения силы против мирного населения.
Гражданская панихида превратилась в стихийный митинг — выступления носили 
характер протеста против бесчинств чеченцев и бездействия властей. Позднее 
следствие установило: никто из криминальных элементов или антисоветски 
настроенных лиц на митинге не присутствовал. Претензии к властям, партии и её 
успевшему стать ненавистным народу генсеку Хрущёву высказывались 
законопослушными русскими рабочими. Все единодушно требовали принять 
действенные и незамедлительные меры к прекращению убийств и хулиганства со 
стороны чеченцев и ингушей, поскольку русское население было вынуждено жить в 
постоянном страхе. Партийное руководство не нашло ничего лучше, как приехать в 
посёлок Черноречье. Секретарь обкома лично запретил стихийно возникший митинг. 
Тогда разгорячённая толпа двинулась к зданию обкома, неся туда на руках гроб с 
телом погибшего.
Возникла многолюдная демонстрация, обросшая множеством случайных людей, — по 
позднейшим подсчётам, в ней участвовало не менее пяти тысяч человек. Властям 
удалось уговорить рабочих отправиться на кладбище. Около здания обкома 
оставалась гудящая многочисленная сильно наэлектризованная толпа, активно 
поддерживавшая прозвучавшие на панихиде лозунги. Многие выражали крайнее 
недовольство политикой Хрущёва.
МАССОВЫЕ БЕСПОРЯДКИ
Власти не решились вступить в диалог с толпой — «коммунистические господа» 
давно привыкли спокойно сидеть в кабинетах и отдавать по телефону указания. 
Напряжение нарастало, и в ночь на 27 августа толпа ринулась на штурм здания 
обкома КПСС. Насмерть перепутанная охрана не оказала никакого сопротивления.
Эксперты считают, что нападение на здание обкома спровоцировала затесавшаяся в 
толпе агентура госбезопасности: никакого смысла в этом акте вандализма не было. 
Ворвавшись в здание, разъярённые люди учинили в нём полный разгром: взламывали 
двери кабинетов, разбрасывали бумаги. Учащиеся ремесленных училищ с дикими 
криками бегали по коридорам. В середине ночи подоспевшие подразделения милиции 
и войск МВД очистили здание, но люди не расходились, а начинать эскалацию 
применения силы власти не решились.
До сих пор неизвестно, кто руководил дальнейшим развитием событий, — уже утром 
27 августа в городе и на площади появились отпечатанные на пишущих машинках 
листовки. В них содержался призыв к дальнейшим активным действиям и сбору у 
здания обкома. Кто мог написать и размножить значительное количество листовок 
всего за пять часов, да ещё ночью? Распространением листовок занимались 
неизвестные люди. Когда велось следствие, личность ни одного из них не была 
установлена ни сотрудниками милиции, ни сотрудниками госбезопасности. Причём 
неизвестные при раздаче листовок сообщали, что для поездки рабочих и 
представителей населения к зданию обкома выделены автомашины, которые стоят 
около гаража химзавода. Машины действительно были, но ни одну из них позднее не 
удалось разыскать сотрудникам правоохранительных органов. Возможно, 
провокационные действия осуществлялись агентурой госбезопасности. КГБ пытался 
взять под контроль ситуацию и преднамеренно подогревал её, чтобы применить 
излюбленный большевиками силовой метод разрешения вопроса. Впоследствии 
подобное отмечалось в Вильнюсе, Тбилиси, Баку и других городах. Не исключено, 
что в Грозном действовала агентура националистов и исламских фундаменталистов. 
Последующие события показали неспособность слабо подготовленных в 
профессиональном отношении советских органов госбезопасности противостоять 
националистам на местах. Об этом свидетельствовали события последнего 
десятилетия XX века на Кавказе и в Закавказье. Тайна августа 1958 года остаётся 
нераскрытой. Но не обошлось без конспиративного участия спецслужб. И наших, и 
чужих.
27 августа перед обкомом КПСС вновь собралась огромная толпа. Она предприняла 
неудачную попытку захватить здание обкома, неизвестно откуда появилась 
автомашина, в которой были установлены микрофон и радиоусилитель. Подстрекаемая 
лозунгами толпа вновь пошла на штурм здания обкома и захватила его! Начался 
жуткий погром: ломали мебель, били стёкла, выбрасывали на улицу бумаги. С 
грузовика выступали неизвестные мужчина и женщина: их потом тоже не нашли! Они 
призывали ко всеобщей забастовке, немедленному выселению чеченцев и ингушей, 
освобождению задержанных и физической расправе с местными руководителями. В 
здании обкома начался пожар, и коммунальные службы едва успели прекратить 
подачу газа, чтобы предотвратить взрыв. На улицах начали отлавливать людей, 
внешне похожих на «начальников», и устраивать над ними самосуд.
Во второй половине дня толпа напала на здание МВД и КГБ. Сотрудники МВД и КГБ 
при нападении на здания благоразумно не применяли оружие. Толпа обшарила здание 
в поисках задержанных, но их не обнаружила. Прибывшие на место две пожарные 
машины оказались бесполезными: одну перевернули, другую серьёзно повредили. 
Толпа устроила стихийный митинг и приняла «резолюцию»: люди требовали 
переименовать Чечено-Ингушскую автономную республику в Грозненскую область, 
выселить чеченцев и ингушей и оставить в городе не более 10 % коренного 
населения.
Вечером, подняв над головами красное знамя, взятое в обкоме партии, толпа 
направилась на городскую радиостанцию, намереваясь немедленно связаться с 
М