вышел всего один пассажир. Это был Эйхман. Он не торопясь направился к дому. 
Сделал несколько шагов и… был схвачен двумя разведчиками. Прежде чем он успел 
закричать, его втиснули на заднее сиденье машины. Редкие прохожие так ничего и 
не поняли. Машины рванулись и помчались по улице.
    Эйхмана доставили на конспиративную квартиру, где крепко привязали к 
кровати. Но прежде проверили, есть ли на плече личный номер и группа крови, 
которые имелись у каждого эсэсовца. Однако на плече у пленника был лишь 
небольшой шрам. Когда его спросили о происхождении шрама, он не стал запираться 
и сразу же признался, что он именно тот Адольф Эйхман, которого искали, и что 
от татуировки он избавился еще в 1945 году в американском пересыльном лагере. 
Пожилой, испуганный и растерянный человек совсем не походил на надменного 
офицера СС, который распоряжался жизнями сотен тысяч людей. Он давал ответы на 
все поставленные вопросы: "Номер моей карточки члена НСДАП был 889895. Мои 
номера в СС были 45326 и 63752. Мое имя Адольф Эйхман".
    В течение недели Эйхмана держали на конспиративной квартире. Его допрос 
продолжался — требовалось подтверждение того, что это действительно тот самый 
Эйхман. Нужно было получить и запротоколировать для будущего суда откровенные 
признания Эйхмана о его преступлениях, пока он находился в растерянности и не 
замкнулся. Тут проблем не было: Эйхман полностью "раскололся" и вовсю 
сотрудничал со следствием. Чтобы показать свою искренность, даже произнес 
еврейскую молитву, которой его научил один раввин.
    Иногда у него начиналась истерика: то он боялся, что его сейчас расстреляют,
 то — что его собираются отравить, и требовал, чтобы пищу попробовал кто-нибудь 
из охранников.
    Существовала опасность, что семья Эйхмана поднимет на ноги полицию, чтобы 
разыскать пропавшего мужа и отца. Но этого не произошло. Родные Эйхмана 
обзвонили все больницы, но с полицией не связывались: ведь пришлось бы 
объяснять, кто такой на самом деле "Рикардо Клемент". Однако известие о его 
таинственном исчезновении быстро распространилось среди укрывшихся в Аргентине 
нацистов. Некоторые из них поспешно покинули страну.
    Самолет отправлялся в Израиль 20 мая, через 9 дней после захвата Эйхмана. 
Сам он уже подписал документ о добровольном согласии выехать в Израиль. Но это 
не давало гарантии, что при посадке на самолет он не поднимет шум и не позовет 
на помощь. Поэтому были предприняты дополнительные меры. Один разведчик ("член 
экипажа самолета") был помещен в больницу с "сотрясением мозга" в результате 
автоаварии. Его наблюдал врач — агент "Моссада". Утром 20 мая "больной 
почувствовал себя лучше", его выписали, выдали медицинское заключение и 
разрешение на вылет самолетом в Израиль. В документ внесли необходимые поправки 
и вклеили фотокарточку Эйхмана.
    20 мая Харел развернул штаб прямо в кафетерии аэропорта Эзейза. Рядом с ним 
сидел его "писарь", который заполнял и выдавал фальшивые документы для 
безопасного вылета агентов. Самым трудным и сложным был вывоз Эйхмана. Нужно 
было пройти таможенный и паспортный контроль и проверку службой безопасности 
аэропорта. Перед вылетом Эйхмана переодели в форму сотрудника "Эль-Аль" и 
сделали успокаивающий укол. Теперь он плохо воспринимал происходящее, но мог 
передвигаться, поддерживаемый с двух сторон.
    К служебному входу на территории аэропорта подъехали три автомашины. 
Сидевшие в одной из них разведчики, одетые в форму "Эль-Аль", изображали 
подвыпивших гуляк, один из которых был еще настолько пьян, что не мог 
передвигаться самостоятельно. Удивленному охраннику шофер рассказал, что в 
машине запасной экипаж, которому не придется вести самолет, и что летчики всю 
ночь гуляли по злачным местам Буэнос-Айреса. Документы никто не проверял.
    "Запасной экипаж", поддерживая "самого пьяного", поднялся по трапу и занял 
места в салоне первого класса. Эйхман оказался на борту самолета вместе с 
почетными гостями во главе с министром образования Израиля Аббой Эбаком, 
участвовавшим в юбилейных торжествах. Самолет вырулил на взлетную полосу и 
взмыл в воздух. Только теперь экипажу самолета сообщили, что за пассажир 
находится на борту. Полет продолжался 22 часа. Врач обследовал Эйхмана и 
убедился, что укол ему не повредил. Эйхман даже позволил себе выразить 
восхищение работой израильской разведки: "Мой захват был удачной охотой и 
осуществлен безукоризненно с профессиональной точки зрения… Я позволяю себе 
судить об этом, потому что кое-что смыслю в полицейских делах".
    Об аресте и благополучной доставке Эйхмана под громкие аплодисменты 
депутатов на заседании кнессета объявил премьер-министр Бен-Гурион.
    Суд над Адольфом Эйхманом начался 11 апреля 1961 года. Он был признан 
виновным в преступлениях против человечества, приговорен к смертной казни и 
повешен 31 мая того же года.
    Похищение в Аргентине Эйхмана подняло в мире престиж "Моссада", но 
одновременно вызвало в Аргентине волну антисемитизма, что создало угрозу 
полумиллионному еврейскому населению в этой стране. Участились сообщения о 
насильственных действиях против евреев со стороны организации "Такуара", группы 
фашистского толка, которая включала сыновей и дочерей многих видных полицейских 
и военных чиновников.
    1 июля 1962 года была похищена еврейская студентка Гарсия Сирота, на груди 
которой неофашисты вытатуировали знак свастики. Этот инцидент явился шоком для 
аргентинской еврейской общины. Израильские газеты опубликовали статьи с 
призывом к правительству Израиля "помочь нашим еврейским братьям" в Южной 
Америке. Харела не нужно было подстегивать. Он отдал приказ вывезти из 
Аргентины в Израиль молодых еврейских активистов для интенсивной подготовки в 
области самообороны. Руководил этой программой "Моссад".