числе и политическое убежище.
    В ответ Анатолий изобразил возмущение, но затем продолжил беседу, понимая, 
что главное — взять нужный тон. Он повел себя верно. Не отказываясь 
категорически от сотрудничества и от предложенных денег, продемонстрировал 
колебания, страх перед ответственностью, нерешительность. На предложенную ему 
встречу не вышел, но на телефонный звонок "незнакомца" ответил и на его вопрос, 
не докладывал ли он о беседе в поезде, ответил: "Я не самоубийца". Такой ответ, 
видимо, удовлетворил "незнакомца". Он довольно хмыкнул. Отъезду Максимова с 
семьей никто не препятствовал, никаких подходов к нему больше не было. Однако 
Максимов понимал, что все еще впереди, и отъезд из Канады не обрубает невидимые 
нити, "связавшие" его со спецслужбой этой страны.
    Пару лет Анатолий проработал в центральном аппарате Минвнешторга, несколько 
раз выезжал в командировки, но к нему больше никто не подходил. Канадцы не 
торопились, видимо, еще и еще раз изучали и проверяли "кандидата". А может быть,
 не хотели рисковать или не были готовы к встрече. В августе 1973 года Максимов 
направился в Торонто, на Канадскую национальную ярмарку. В Центре было решено, 
что в случае повторения вербовочного предложения Максимов должен потребовать 
документальных гарантий от имени главы правительства страны в случае его ухода 
в Канаду.
    Через несколько дней после открытия ярмарки к Максимову подошел 
"незнакомец". На этот раз он показал свое удостоверение на имя Ф.Ф. Дэнтермонта,
 сотрудника КККП.
    Максимов играл роль недоверчивого, настороженного, даже подозрительного 
человека, временами амбициозного, непоследовательного в поступках, 
"зацикленного" на проблемах собственной безопасности.
    Дэнтермонт в ответ на опасения Анатолия заявил, что для них его 
безопасность превыше всего, и что он готов дать любые гарантии, политические и 
финансовые.
    На следующей встрече Дэнтермонт представил Максимову своего шефа — Билла 
Клиффа. Тот показал Анатолию его новые документы на имя Майкла Дзюбы и 
предложил подписаться под анкетой на это имя, что якобы было необходимо для 
подготовки свидетельства о рождении, паспорта, банковских счетов. После того 
как Максимов расписался, оба — Клифф и Дэнтермонт удовлетворенно вздохнули. 
По-видимому, они расценили это как подписку о сотрудничестве. Далее разговор 
велся о финансовой стороне дела. Максимов потребовал открытия счетов на 10 и 60 
тысяч долларов в канадском и швейцарском банках и за каждую встречу еще 5 тысяч.
 Скрепя сердце, разведчики согласились, но тут же завели разговор об информации.

    Это было самое уязвимое место в позиции Максимова. Он должен был передавать 
канадцам интересующую их, но не наносящую ущерба своей стране информацию, 
подготовленную в Центре. Но пока ее не было, да и в дальнейшем, за весь период 
"сотрудничества", с такой информацией дело обстояло туго. Максимов всячески 
изворачивался, искусственно, под разными предлогами, сокращал время встреч, 
многословием пытался ввести в заблуждение собеседников, рассуждал об общих 
местах, сообщал уже известные противнику сведения. Видимо, канадским 
разведчикам очень уж хотелось отчитаться перед начальством в своих успехах, 
если они не замечали таких явных моментов, характерных для "подставы".
    Так или иначе, сотрудничество продолжалось. Максимова предупредили, что в 
случае его переезда в любую страну и необходимости встречи, он может обращаться 
к любому первому секретарю канадского посольства. Стало ясно, что все они 
связаны с канадской спецслужбой.
    Сотрудники КККП выполнили свое обещание — выписали Максимову документы на 
имя Майкла Дзюбы, в том числе и расчетные книжки банков Канады и Швейцарии, а 
также письмо генерального прокурора (он же министр юстиции Канады) о том, что 
Майклу Дзюбе гарантируется гражданство Канады и убежище в любое удобное для 
него время. Фотографическая зрительная память Максимова позволила ему запомнить 
не только тексты, но и номера предъявленных ему документов, указанные в них 
даты, место выдачи, фамилии подписавших их лиц. Позже это также сыграло свою 
роль в разоблачении канадской спецслужбы.
    Позднее документы на имя Майкла Дзюбы были заменены на имя Ярослава 
Стадника, которое теперь носил канадский агент "Акварис" — Анатолий Максимов. 
Вместо Клиффа у него появился новый "шеф" — Квилли, человек суровый и настырный.
 Он сразу дал новое задание с четкими, конкретными вопросами. Их было девять. 
Вопросы, относящиеся к Минвнешторгу, чередовались с вопросами, касающимися 
обороноспособности страны. Речь уже шла о целенаправленном сборе информации, 
которая могла бы нанести нашему государству большой политический и моральный 
урон, привести к миллионным потерям в экономике. Квилли заявил Максимову, что 
если ему удастся заранее предупредить о готовящейся против Канады, США или 
другой страны НАТО конкретной политической или экономической акции, то только 
за одно это он получит разовое денежное вознаграждение, исчисляемое 
пятизначными цифрами.
    В феврале 1978 года произошло событие, которое коренным образом повернуло 
ход операции.
    Канадцы начали кампанию против советской колонии, объявив о выдворении 13 
человек — дипломатов и сотрудников торгпредства. Руководство КГБ решило принять 
ответные меры — реализовать операцию "Турнир", объявив о противоправной работе 
КККП в среде советских граждан.
    Свертывание операции "Турнир" началось 10 марта 1978 года, когда "Известия" 
поместили статью "Кому это выгодно", часть которой была посвящена событиям, 
связанным с этой операцией. О Максимове в ней было сказано, как о некоем