Кошки, Блайхер вскоре отпустил его. Тот сдержал слово! Во время следствия по 
делу Кошки 27 июля 1945 года Койен показал: "О том, что мадам Каррэ стала 
агентом абвера, я в Виши не сообщал…" И Кошке продолжали верить. Блайхер сумел 
использовать ситуацию. Через Койена он запустил дезинформацию по вопросу, 
которым очень интересовались англичане: о том, что германские крейсеры 
"Шарнхорст", "Гнейзенау" и "Принц Евгений" не готовы к выходу в море и для их 
ремонта потребуется несколько месяцев.
    Примирение Кошки с Блайхером было бурным. В благодарность за прощение она 
выдала ему еще одного подпольщика, Рене Леграна, крупного торговца, который 
передавал сведения о немецких судах, пытающихся прорвать блокаду. Причем не 
просто сообщила о нем, а спровоцировала Леграна, симулировав ранение своей 
правой руки и заставив его лично написать нужные сведения, чего он раньше 
никогда не делал. Легран был схвачен с поличным.
    У Блайхера между тем возникли трудности. Лондон требует все новой 
информации. Информация есть, но он обязан давать противнику дезинформацию, 
которая готовится в централизованном порядке в штабе верховного командования. 
Иначе Блайхера могут обвинить в предательстве. Но на многочисленные запросы 
Блайхера ответ из штаба не поступает.
    Лондон постоянно требует точных сведений о том, как обстоят дела с 
немецкими крейсерами. По своей инициативе Блайхер уже подсунул "дезу", но что 
сообщать дальше, он не знает. В любой день радиоигра может провалиться.
    Из Лондона поступила радиограмма, что Пьера де Вомекура вызывает 
руководство. 16 января самолет связи "Лайзендер", должен был забрать Вомекура в 
деревне Лаас. Блайхер добился разрешения полковника Рейле не препятствовать 
поездке Лукаса в Лондон, рассчитывая, что офицер УСО в добром свете представит 
работу "Интераллье" и игра будет продолжена.
    В день, назначенный для прилета "Лайзендера", Вомекур, Кошка и "мсье Жан 
Кастель" отправились на машине в Лаас. Водителем был унтер-офицер абвера, 
представившийся "мсье Северином, участником бельгийского Сопротивления". Они 
провели ночь в машине, тесно прижавшись друг к другу, тщетно ожидая посадки 
самолета, который так и прилетел. Полузамерзшие, они вернулись в Париж. Вомекур 
продиктовал Кошке сердитое послание в Лондон, требуя объяснений.
    В ответе говорилось, что полет не состоялся из-за погодных условий, и за 
Вомекуром прилетят 30 января. В назначенный день Вомекур, Кошка и "мсье Жан 
Кастель" вновь направились встречать самолет, снова провели ночь в засыпаемой 
густым снегом автомашине, но самолет и на этот раз не прилетел.
    К этому времени у Вомекура стали возникать сомнения в отношении искренности 
Кошки и беспокойство, не находится ли он под слежкой. Подозрения переросли в 
уверенность после случая, который сильно скомпрометировал Кошку в его глазах. 
Он спросил, сможет ли она добыть фальшивые документы. На другой же день она 
появилась с впечатляющей коллекцией паспортов и удостоверений, которыми снабдил 
ее Блайхер. Это был, пожалуй, его единственный просчет.
    О своих подозрениях Лукас решил предупредить Лондон. Сообщение он направил 
через Швейцарию, но оно, как было установлено позже, до Лондона так и не дошло. 
В создавшихся условиях Вомекуру ничего не оставалось делать, как ждать и 
удвоить бдительность.
    С другой стороны, увеличилась и озабоченность немцев тем, что Лондон может 
догадываться о фиктивности новой "Интераллье". Доказательством этому служили 
два случая непоявления "Лайзендера" — возможно, они были вызваны не плохой 
погодой, а подозрениями Лондона. Немцы не могли исключать и возможность того, 
что Кошка ведет двойную игру. Тем временем англичане продолжали засыпать 
"Интераллье" запросами о состоянии крейсеров. И Блайхер, выяснив, что корабли 
полностью готовы к выходу в море, на свой страх и риск 2 февраля отправил 
радиограмму: "Кошка сообщает: Шарнхорст Гнейзенау Принц Евгений получили 
серьезные повреждения результате попадания бомб точка Предположительный срок 
ремонта из-за трудностей доставки запчастей не менее четырех месяцев точка".
    А через несколько дней, в ночь на 12 февраля 1942 года, германская эскадра 
в полном составе вышла из Бреста и совершила небывалой смелости прорыв через 
Ла-Манш, куда до этого боялись заходить не только немецкие, но и английские 
суда. Это был триумф военно-морских сил Германии, не потерявших ни одного судна,
 и полное фиаско Британского адмиралтейства, захваченного врасплох, 
допустившего прорыв и потерявшего несколько эсминцев и шестьдесят восемь 
самолетов.
    В своих воспоминаниях Черчилль писал: "В ночь с 11 на 12 февраля крейсеры 
"Шарнхорст", "Гнейзенау" и "Принц Евгений" вышли из Бреста в море… Мы же в это 
время посчитали необходимым направить почти все самолеты-торпедоносцы в Египет… 
В ходе ожесточенных воздушных боев с мощным немецким авиационным прикрытием мы 
понесли тяжелые потери… Утром 13 февраля все немецкие корабли прибыли в свои 
порты. Эта новость привела британскую общественность в изумление и недоумение; 
случившееся было необъяснимо и расценивалось как свидетельство немецкого 
господства над проливами, что вызвало, естественно, народный гнев…"
    Один из авторов немецкого триумфа — Блайхер — не получил даже благодарности.

    Как всегда, мировые события переплетаются с сугубо личными. После 
скандального случая с крейсерами из Англии срочно прибыл парашютист, майор 
Ричардс, с задачей разобраться в причинах дезинформации. Кошка неуклюже 
изворачивается, сваливает все на "мсье Жана", который, мол, дал телеграммы, 
когда она была больна. Она сводит майора с Блайхером, который арестовывает его. 
Кошка потрясена, поняв, что Блайхер обманул ее. К тому же он на целую ночь 
уходит к Сюзанне. Этого вынести она уже не может.