советскими войсками, которые, в отличие от немцев, не ставили своей целью 
уничтожение "захваченного" немецкого народа (отдельные случаи мародерства и 
насилия пресекались советским командованием); наконец, традиционная 
дисциплинированность немецкого населения, которое сразу же подчинилось новой 
власти — советским военным комендантам и их приказам и не желало участвовать в 
подпольной борьбе.
    К тому же советская контрразведка решительно ликвидировала отдельные очаги 
подполья. Лишь некоторым его главарям удалось укрыться в западных оккупационных 
зонах.
    Выступая на закрытом совещании в начале 1950-х годов, где присутствовал и 
автор этих строк, прокурор Группы советских оккупационных войск в Германии 
генерал-майор юстиции Шавер заявил, что ни одного организованного 
террористического акта на территории Советской оккупационной зоны практически 
не было зарегистрировано, а отдельные факты убийств советских военнослужащих, 
хотя и квалифицировались по статье 58-8 (террор), носили бытовой характер.
    
    АГЕНТЫ АБВЕРА ПРОТИВ СССР
    
    Абвер в своих операциях против СССР использовал агентуру различных 
категорий и различного происхождения. До начала войны, в 1930-е годы, основная 
ставка делалась на белую эмиграцию, а также на членов личных антисоветских 
объединений, в том числе националистического толка.
    Самые крупные колонии русских эмигрантов в Европе размещались в Париже, 
Праге, Берлине и Белграде. Они находились под присмотром и покровительством 
преимущественно английской, французской и польской разведок. До середины 30-х 
годов самой крупной и организованной была русская белогвардейская эмиграция. Но 
нанесенные советской разведкой удары, по существу, свели на нет ее 
организационные основы, и как единая сила она перестала угрожать интересам СССР.
 Рассеянная по миру, она испытывала материальные трудности, и ее представители 
часто становились добычей сотрудников абвера.
    В мае 1945 года в плен сдался полковник Эрвин Штольце, ответственный 
сотрудник абвера, а затем гитлеровского Главного управления имперской 
безопасности (РСХА), человек безусловно сведущий в деятельности германской 
разведки, которого мы процитируем не один раз. Вот цитаты из его показаний.
    "Достовалов, бывший царский генерал, хорошо знал работу Ic (то есть офицера 
разведки генерального штаба). Меня связал с ним майор Фосс на квартире генерала 
в Берлине. Затем, предварительно условившись по телефону, я стал посещать его 
дома, забирая донесения и выплачивая за них деньги. Как я убедился во время 
этих визитов и как было видно из его донесений, которые во многих случаях 
состояли из вырезок и фотографий из русских газет и журналов, Достовалов умело 
обобщал материалы, которые он извлекал из русской специальной литературы. 
Иногда в них рассматривались отдельные темы, например реорганизация советской 
артиллерии. Литературу он доставал через свои каналы.
    От майора Юста я "заполучил" полковника Дурново, бывшего врангелевского 
офицера, жившего в Белграде. Он был представителем германских фирм в Югославии, 
в частности металлургического завода Штольберга (в Рейнланде). Он сообщал 
сведения о Югославии, а иногда передавал краткие сообщения о Советском Союзе. 
Об их источнике (белградские эмигрантские круги или югославское министерство, с 
которым Дурново имел контакт) не знаю. Предполагаю последнее. Связь с ним 
поддерживалась через германское посольство в Белграде. После захвата Югославии 
в 1941 году он предложил свои услуги Абверу III".
    Эти люди годились в качестве информаторов "второго сорта", но, конечно, во 
время войны они не могли принести пользы. Для использования в военное время 
были нужны энергичные молодые люди, в основном эмигранты второго поколения, 
либо родившиеся за границей, либо вывезенные в юношеском возрасте. Но у 
большинства из них был один профессиональный недостаток, препятствовавший их 
привлечению к ведению разведывательной работы на территории СССР. На первых 
порах германские спецслужбы не учитывали этот недостаток, что привело к 
многочисленным провалам. Когда абвер и СД проанализировали эти провалы, то 
пришли к выводу, что причиной их стала оторванность этих людей от 
действительности в стране, плохая ориентировка в новой, непривычной для них 
обстановке, а это привлекало внимание советской контрразведки. Правда, 
освоившись в советских условиях, они действовали решительно и умело.
    После ряда досадных провалов и неудач абвер в основном утратил интерес к 
использованию русской белогвардейской эмиграции в качестве шпионов и 
диверсантов. Разумеется, их привлекали к деятельности спецслужб, но чаще в 
качестве переводчиков, агентов-провокаторов, сотрудников различных учреждений 
на временно оккупированной советской территории.
    Еще одной причиной утраты интереса со стороны разведслужб стало то, что с 
началом войны многие русские эмигранты перешли на просоветские позиции, считая, 
что Россия, в чьих бы руках она ни находилась (царя или большевиков), все-таки 
их родина, которую надо любить и защищать. Известна на этот счет позиция даже 
такого убежденного врага советской власти и коммунистов, как генерал Деникин, 
который после начала войны выступал против сотрудничества с немцами и в 
поддержку Красной армии.
    Из воспоминаний скульптора С.Т. Коненкова, проживавшего в те годы в США: "В 
составе почетных членов Комитета (помощи Советской России) оказались Рахманинов 
и Тосканини, Сергей Кнушевицкий и Михаил Чехов, композитор Гречанинов и певица 
Мария Куренко, князь Чавчавадзе и князь Сергей Голенищев-Кутузов, музыканты 
Цимбалист и Яша Хейфец, профессора Петрункевич и Флоринский, Карпович и