химандриту и рассказал о случившемся, прося защиты. В тот же день 
в Троицу прибыли в полном боевом порядке преображенцы и семеновцы, а также 
верный Петру стрелецкий полк Сухарева. Приехала в монастырь и царица Наталья 
Кирилловна.
      ТроицеСергиев монастырь был не только неприступной крепостью с высокими 
прочными стенами, восемью башнями, над которыми сверкали купола тринадцати 
церквей. Несколько раз крепость героически выдерживала осаду поляков. Но Троица 
для русских – еще и святое место, символ и оплот веры и национальной 
независимости. Уже одно то, что законный царь вынужден был искать убежище в 
Троице, усиливало негодование против узурпации власти Софьей. Истинным 
руководителем всей этой борьбы был не растерявшийся Петр, но князь Борис 
Алексеевич Голицын, двоюродный брат Софьиного фаворита.
      В Кремле узнали о бегстве Петра только к концу дня 8 августа Ранним утром 
Софья в сопровождении отряда стрельцов пошла «на службу» в Казанский собор и 
только по возвращении, после роспуска стрельцов по слободам, ей сообщили о 
случившемся в Преображенском.
      Возникло два вооруженных лагеря: один находился в Кремле, где в 
распоряжении Софьи находились стрелецкие полки; другой – в ТроицеСергиевом 
монастыре с ничтожной вооруженной опорой. Дальнейшие события развивались так, 
что Софья постепенно утрачивала свой перевес, а Петр его приобретал.
      9 августа от имени Петра старшему брату, Ивану, и правительнице Софье 
была направлена грамота, потребовавшая объяснений причин скопления стрельцов в 
Кремле 7–8 августа. Софье пришлось оправдываться: первоначально она, дескать, 
намеревалась отправиться в Донской монастырь, а затем передумала и посетила 
Казанский собор. Лучшим выходом из создавшейся ситуации Софья считала 
примирение со сводным братом И в этом направлении предприняла несколько шагов.
      13 августа правительница направила к Троице боярина Ивана Борисовича 
Троекурова с поручением уговорить Петра вернуться в Москву. Троекуров вернулся 
ни с чем. Затем в монастыре появился «дядька» царя Ивана с таким же поручением, 
исходившим уже не от Софьи, а от царя. Боярин Петр Иванович Прозоровский тоже 
не добился успеха. Тогда царевна решила воспользоваться услугами Иоакима, но 
тот, симпатизируя Петру, остался при нем.
      Наконец царевна решилась на последний шаг: 27 августа после молебна в 
Успенском соборе и посещения Воздвиженского и Чудова монастырей она сама в 
сопровождении бояр отправилась к Троице, но в пути получила от спальника Петра 
Ивана Даниловича Гагина предписание вернуться в Москву. Софья ослушалась и 
продолжала свой путь. В селе Воздвиженском, что в 10 верстах от ТроицеСергиева 
монастыря, к ней прибыл посланец Петра боярин Иван Борисович Троекуров с 
требованием вернуться в Москву и с угрозой, что в противном случае с нею будет 
поступлено «нечестно». Софье пришлось повиноваться 31 августа она возвратилась 
в столицу, заявив стрельцам. «Чуть меня не застрелили. В Воздвиженском 
прискакали на меня многие люди с самопалами и луками. Я насилу ушла и поспела к 
Москве в 5 часов».
      Софья отчаянно боролась за власть. Она просит поддержки, жалуется на 
Петра, на Нарышкиных и на Бориса Голицына. Софья обвиняет их в злых умыслах 
против нее. Угрозы и обещания наград перемешаны в ее пылких речах с 
перечислением своих заслуг, в основном мнимых. Любопытно, что царевна больше 
всего напирает на успехи во внешней политике: «Всем вам ведомо, как я в эти 
семь лет правительствовала, учинила славный вечный мир с христианским соседним 
государством, а враги креста Христова от оружия моего в ужасе пребывают». 
Такими доводами Софья вряд ли могла воодушевить своих сторонников. Все помнили 
о позорном провале крымских походов.
      Попытка царевны разжалобить стрельцов успеха не имела. Вместе с 
Шакловитым Софья не могла удержать в повиновении солдатские и стрелецкие полки.
 По вызову Петра в ТроицеСергиев монастырь прибывали один за другим командиры 
солдатских и стрелецких полков с подчиненными им солдатами и стрельцами. Там 
стрелецкие начальники сообщили царю о тайных совещаниях, созванных Шакловитым, 
о его попытке совершить дворцовый переворот. Последовало требование, настойчиво 
трижды повторенное, выдать Шакловитого.
      4 сентября в Троицын монастырь прибыли все служилые иностранные офицеры 
во главе с генералом Гордоном. Перед этим, конечно, посоветовались с послами и 
резидентами. Это уже выглядело, как признание Европой царем Петра. 6 сентября 
стрельцы добились от Софьи выдачи Шакловитого и его сообщников Петру. На дыбе 
после первых ударов кнута заговорщик признался в замыслах убийства Петра и его 
сторонников; он выдал всех. Шакловитого и двух его самых близких сообщников 
осудили на смерть. Как сообщает СМ. Соловьев, Петр, не привыкший еще к жестоким 
нравам тех суровых времен, не соглашался на казнь, и только сам патриарх смог 
уговорить его. Когда же некие служилые люди потребовали подвергнуть Шакловитого 
перед казнью самой жестокой пытке, уже не нужной для дознания, то Петр наотрез 
отказал им.
      Софья вскоре была отправлена под стражей в Новодевичий монастырь, а ее 
фаворит князь Василий Голицын – в ссылку. Иностранные дипломаты срочно послали 
в свои страны донесения, что в Москве отныне царствует Петр.
      Выдача Шакловитого означала, что после продолжавшейся месяц борьбы Софья 
потерпела полное поражение. Петр и его сторонники вполне овладели положением. 
Стрельцы вышли встречать ехавшего в Москву царя, в знак покорности легли вдоль 
дороги на плахи с воткнутыми топорами и громко просили о помиловании.
      Еще продолжался розыск над Шакловитым, а Петр, находясь в Троице, 
отправил брату Ивану письмо с предложением, более напоминавшим требование, 
отстранить Софью от власти. «Срамно, государь, при нашем совершенном возрасте, 
тому зазорно