формировал из отпущенных на отдых солдат воинские подразделения, 
обманным путем завлек гугенотов в свой лагерь и опрометчиво направил миланскому 
губернатору графу де Фуэнтесу письмо, в котором вызвался убить юного дофина 
Людовика.
      В случае удачи заговора де Бирона и д'Оверня и полного исчезновения 
королевской семьи дальнейшее весьма легко предугадать. Вот как должны были бы 
развиваться события.
      Генриетта д'Антраг была любовницей принца де Жуанвиля, младшего отпрыска 
Лотарингского дома, ветви Гизов Разумеется, ее бы назначили регентшей 
королевства, так как новому королю Генриху – незаконнорожденному сыну Генриха 
IV и Генриетты д'Антраг – не исполнилось еще и года. А Жуанвиль, вероятно, 
смог бы на ней жениться Тогда Лотарингский дом стал бы вести новую игру, и над 
будущим, а то и над жизнью незаконнорожденного королевского сына нависла бы 
серьезная угроза. И то, что не удалось сделать заговорщикам, действовавшим по 
приказу Генриха III, наверняка могло бы свершиться теперь: Лотарингский род 
наконецто стал бы обладателем короны Франции.
      Однако король был в курсе всех этих комбинаций, так как привлек на свою 
сторону человека из окружения маршала, некого Ла Нокля, который выдал 
содержание переговоров.
      Не прошло и двух месяцев, как события внутри страны подтвердили 
подозрения о подрывной деятельности Бирона и его сообщников. Бунт в Лимузене, 
вспыхнувший изза новых налогов, подозрительным образом начался на территории 
владений крупных феодалов, верность которых была сомнительной: герцога Бирона, 
графа Овернского и герцога Бульонского.
      Несмотря на приближающиеся роды королевы Марии, Генрих выехал на место 
событий в Блуа, потом в Пуатье.
      Генрих IV сделал все необходимое, чтобы предупредить гугенотское 
восстание и предотвратить вторжение неприятеля со стороны Пиренеев и со стороны 
Савойи.
      Заговор был раскрыт, вероятно, не столько усилиями королевской разведки, 
сколько благодаря тому, что один из заговорщиков, Лаффен, счел за благо перейти 
на сторону Генриха IV. Лаффен учел нерешительный и ненадежный характер Бирона, 
его детскую веру в астрологию и черную магию; он знал, что этот не раз 
проявлявший мужество старый солдат часто терялся и совершал нелепые поступки, 
продиктованные глупостью, тщеславием и корыстолюбием. К тому же Лаффен отлично 
понимал, какова цена обещаний герцога Савойского и особенно нового испанского 
короля Филиппа III. Поэтомуто служивший курьером для связи заговорщиков с 
Савойей Лаффен и решил тайно доносить королю о всех планах Бирона.
      Нужны были доказательства, чтобы оправдать арест герцога, и Лаффен добыл 
их. Однажды вечером Бирон в присутствии Лаффена составил письмо с изложением 
целей заговора. Лаффен заявил, что это слишком опасный документ, чтобы хранить 
его в оригинале. Королевский шпион сам предложил скопировать письмо и потом его 
уничтожить. Бирон согласился. Лаффен быстро снял копию и бросил оригинал в 
пылающий камин. Конечно, Бирону при этом не удалось заметить, что роковое 
письмо попало не в огонь, а в щель между задней стенкой печки и каменной стеной.
 Во время этой же встречи Лаффен попросил Бирона написать ему приказ сжечь все 
бумаги маршала. Вскоре оба документа были в руках короля. Кроме того, имелись 
письма Бирона к Лаффену. Этого было достаточно.
      Однако его попрежнему волновала судьба Бирона. Сначала он отправлял 
маршалу в Бургундию любезные письма с уверениями в дружбе, потом, 14 марта, 
послал предупреждение: до него дошли слухи о предательстве, и хотя он им не 
верит, однако посылает президента Жаннена и мсье д'Эскора для выяснения 
обстоятельств дела.
      В июне 1602 году Генрих вызвал Бирона к себе в Фонтенбло, чтобы добиться 
от него полного признания и простить. Маршал приехал утром 15 июня.
      После обеда король и Бирон прогуливались по дворцовому залу. 
Остановившись перед своей статуей в одеждах триумфатора, Генрих спросил: «Как 
вы думаете, кузен, что бы сказал испанский король, если бы увидел меня в таком 
виде?» – «Сир, он бы вас не испугался1» Поймав сердитый взгляд короля, Бирон 
уточнил: «Я подразумеваю статую, а не вас, сир!» – «Пусть так, господин маршал»,
 – кивнул Генрих.
      На следующее утро заговорщик снова появился во дворце. Король рассказал 
ему о своих подозрениях и умолял признаться во всем, но Бирон продолжал 
упорствовать. Очередное проявление слабости Генриха IV было встречено им 
упреками и угрозами. Наконец, так ничего и не добившись, король распрощался с 
Бироном, бросив ему на прощание знаменитую фразу, которая недвусмысленно лишала 
его прежних титулов: «Прощайте, барон де Бирон.»
      Сам того не подозревая, маршал подписал себе смертный приговор. Тут же 
подошел капитан гвардии Витри и препроводил его в Бастилию. Одновременно был 
арестован граф Овернский, а герцогу Бульонскому удалось скрыться.
      17 июня дело о государственной измене было передано на рассмотрение 
парламента. Эта новость вызвала сильные волнения по всей Франции, так как 
маршал, герой битв при Арке, Арси, ФонтенФрансез, пользовался огромной 
популярностью в стране.
      Доставленный в Парламент 27 июля, куда из солидарности с обвиняемым 
отказались явиться все пэры Франции, Бирон произнес длинную речь в свою защиту, 
заявляя, что не нанес никакого вреда и всю жизнь верно и доблестно служил 
королю. Однако государственная измена была доказана, и 29 июля его приговорили 
к смертной казни. Самые знатные вельможи бросились к королю, моля о пощаде, но 
тот отказал им. Единственный раз за все свое царствование он жаждал крови. 
Генрих хотел