айги там поддержку. «Нация предана! Корона капитулирует перед 
испанцами! Смерть изменнику Сесилу!» – выкрикивали они.
      Расчет заговорщиков состоял в том, что к ним присоединятся тысячи жителей 
Сити – и затем состоится штурм Уайтхолла. Однако в воскресенье улицы были 
безлюдны. Даже шериф Смит, с которым связывались особые надежды, не принял 
сторону мятежников, его примеру последовал и лордмэр. Тем временем пришло 
известие, что лорд Берли, сводный брат Роберта Сесила, тут же, в Сити, объявил 
Эссекса изменником, что приближается лордадмирал Ноттингем с большим военным 
отрядом.
      Эссекс и его друзья, потеряв надежду на поддержку жителей Сити, 
направились к Уайтхоллу. Но путь к правительственному зданию оказался закрыт 
отрядом офицера сэра Джона Ливсона. Тщетные попытки убедить Ливсона перейти на 
сторону Эссекса, вооруженные стычки, стоившие нескольких человеческих жизней, – 
и заговорщики, ряды которых заметно поредели, отступили, укрывшись в своем 
последнем убежище – Эссексхаусе. Там они узнали, что находившиеся в качестве 
заложников лорды – представители Тайного совета – освобождены.
      Вскоре дворец Эссекса был окружен королевскими войсками. Возникла 
перестрелка. Наконец хозяин дворца в сопровождении нескольких друзей появился 
на крыше. Саутгемптон вступил в переговоры с осаждавшими, среди которых был его 
кузен Роберт Сидней, и попытался убедить их, что Эссекс не имеет дурных 
намерений против королевы, он лишь защищает свою жизнь от врагов.
      Эссекс согласился сложить оружие при условии, что он и его друзья будут 
признаны благородными пленниками, их будут судить честным судом, а во время 
пребывания в тюрьме разрешат беседовать с капелланами. Лордадмирал не возражал.
 Мятежный граф сдался королевским солдатам, предварительно уничтожив свои 
секретные бумаги, включая переписку с шотландским королем.
      Всего же было арестовано свыше 100 человек. Власти в течение некоторого 
времени опасались выступлений в защиту Эссекса Через четыре дня после провала 
заговора приближенный Эссекса капитан Томас Ли составил план захвата королевы, 
чтобы вынудить ее подписать приказ об освобождении арестованных. Однако Ли был 
схвачен и спустя трое суток приговорен к смерти.
      Суд над Эссексом и Саутгемптоном, по желанию королевы, настаивавшей на 
скорейшем разбирательстве дела, был назначен на 18 февраля. При этом решили не 
упоминать о связях Эссекса ни с шотландским королем, ни с Маунтжоем, услуги 
которого в Ирландии оказались столь ценными для правительства. Членами суда 
были выбраны лица, равные Эссексу по титулу. Граф не имел права отводить никого 
из состава суда, а приговор выносился простым большинством.
      Действия Эссекса и его сообщников квалифицировались как государственная 
измена. В свидетелях не было недостатка. Среди них – лорд верховный судья Попем,
 задержанный в начале мятежа в доме Эссекса. Один из заговорщиков, сэр 
Фердинандо Горгес, еще ранее выдавший их секреты, подтвердил на суде мятежные 
намерения Эссекса Показания других арестованных выявили многое из его планов. 
Утверждение Эссекса, что признания были сделаны из страха перед пытками, не 
опровергало того, что в этих признаниях излагались действительные намерения 
заговорщиков.
      Обвинение стремилось доказать наличие заранее подготовленного заговора. 
Эссекс же обвинял Рэли в покушении на его жизнь, уличал Сесила в намерении за 
взятки передать престол после смерти Елизаветы испанской инфанте. Сесил 
попросил у суда разрешения «очиститься от возведенного на него обвинения». 
Теперь Эссекс должен был назвать имя того, кто сообщил ему об измене Сесила. 
Этим человеком оказался дядя подсудимого сэр Уильям Ноллис. Увы, Ноллис дал 
показания в пользу министра. По его словам, Сесил лишь показал ему книгу, где 
говорилось о преимущественных правах инфанты на английский престол.
      Министр Фрэнсис Бэкон для доказательства преступных намерений Эссекса 
сравнил его с афинским тираном Пизистратом и, главное, с герцогом Гизом, 
который поднял парижан против короля Генриха III. То была поистине по 
достоинству оцененная Елизаветой и Сесилом убийственная для Эссекса параллель, 
поскольку он уверял, будто собирался лишь свести счеты с личными врагами, иначе 
ему нетрудно было бы собрать большие силы. Напрасно обвиняемый ссылался на то, 
что сам Бэкон по его, Эссекса, просьбе и от его имени писал письма королеве. 
«Письма были совершенно невинного содержания», – возразил Бэкон.
      После вынесения приговора – «квалифицированная» казнь – Эссекса вернули в 
Тауэр. Там он сделал полное признание перед членами Тайного совета, обвинив при 
этом приближенных, Маунтжоя, даже сестру, что они подстрекали его и превратили 
в неблагодарного изменника.
      Другой руководитель заговора, Саутгемптон, держался мужественно и даже не 
последовал совету Эссекса полностью признаться и раскаяться. Ему был вынесен 
смертный приговор, который королева по предложению Сесила заменила пожизненным 
заключением в Тауэре. В глазах закона осужденный считался мертвым, документы 
упоминают о нем как о «покойном графе». Саутгемптон оставался в Тауэре до 
воцарения Якова, другие знатные заговорщики были выпущены из тюрьмы после 
уплаты огромных штрафов.
      19 февраля был вынесен приговор в отношении Эссекса, на 25е назначена 
казнь. 23 февраля Елизавета распорядилась об отсрочке казни, но уже на 
следующий день велела сроки не менять. Эссекса избавили от «квалифицированной» 
казни и разрешили ему сложить голову в Тауэре, а не на городской площади.
      На эшафоте Эссекс снова повторял, что не собирался причинять вред 
королеве. Палач отрубил ему голову «тремя ударами, уже первый из которых 
оказался смертельным, совершенно лишив сознания и движения», – сообщалось в 
докладе Сесилу.
      После