олностью послушных ему, было великое множество по всему свету. Он 
контролировал тайную ложу «П2», а с ее помощью и всю Италию.
      По утверждению Д. Яллопа, автора нашумевшего расследования «Кто убил папу 
римского?», именно эти шестеро могущественных и абсолютно беспринципных 
деятелей – Марцинкус, Вийо, Кальви, Синдона, Коуди и Джелли – имели все 
основания страстно желать его смерти…
      26 сентября Лучани смог с удовлетворением подвести итоги первого месяца 
своего понтификата. В течение первых 30 дней было сделано немало. Начаты 
расследования случаев коррупции и мошенничества, к которым прибегали многие из 
тех, кто прикрывал страсть к наживе сутаной священника. Пренебрежение нового 
папы помпезностью, столь почитаемой в Ватикане, вызвало настоящую бурю.
      28 сентября беседу со своим государственным секретарем кардиналом Вийо 
папа начал с того, что предложил ему чашку ромашкового чая. Он все чаще при 
встречах с ним переходил на родной язык кардинала, на французский. Утонченный 
француз оценил жест Лучани.
      Первым возник вопрос, касавшийся Ватиканского банка. Лучани тоном, не 
предполагающим возражения, сказал Вийо, что Марцинкус должен немедленно 
покинуть свой пост. И не через неделю или через месяц, а завтра же. Он должен 
уйти в отпуск, „а позже, как только решится окончательно вопрос с кардиналом 
Коуди, ему подыщут подходящий пост в Чикаго.
      Вийо было сказано, что место Марцинкуса займет монсеньор Джованни Анджело 
Аббо, секретарь префектуры по экономическим делам Святого престола. Монсиньор 
Аббо, как ведущая фигура финансового трибунала Ватикана, безусловно, оказался 
бы полезен, учитывая его профессиональную подготовку и огромный опыт финансовой 
деятельности. Прощаясь, Лучани сказал кардиналу Вийо: «Смещение Марцинкуса не 
единственная перемена, которую я наметил в отношении ИРД, причем 
безотлагательно. Меннини, де Стробель и монсеньор де Бонис также должны уйти со 
своих постов. Не медля. Место де Бониса займет монсеньор Антонетти. Кандидатуры 
на замещение двух других вакансий я должен обсудить прежде с монсеньором Аббо. 
Кроме того, я настаиваю, чтобы все наши деловые связи с финансовой группой 
„Банко Амброзиано“ были срочно прерваны, а это невозможно, если нынешнее 
руководство Ватиканского банка останется на своих постах».
      По поводу архиепископа Чикаго Лучани передал Вийо содержание своего 
разговора с кардиналом Баджо относительно ультиматума, который следовало 
предъявить Коуди. Вийо отнесся к идее с одобрением. Как и Баджо, он считал, что 
Коуди слишком большой источник ненужных осложнений для католицизма в Америке.
      Вийо подумывал об отставке. Он спросил: «Я полагал, что вы хотели видеть 
Казароли на моем месте?»
      «Да, я так хотел, – ответил папа. – Я и теперь считаю, что во многих 
отношениях он был бы блестящей кандидатурой. Однако я разделяю сомнения 
Джованни Бенелли по поводу политических инициатив, предпринятых в последние 
годы в отношении стран Восточной Европы».
      Беседа продолжалась около двух часов. В 19 часов 30 минут Вийо удалился. 
Вернувшись к себе, а его кабинет находился совсем неподалеку, он вновь 
просмотрел список перемещений. Затем, протянув руку и открыв ящик стола, он 
достал еще один список. Сравнив их, он увидел, что каждый из тех, кто был 
уволен, числился в списке предполагаемых масонов. Он держал в руках именно тот 
список, который опубликовал разочаровавшийся в масонстве член ложи «П2» Мино 
Пекорелли. Марцинкус. Вийо. Полетти. Баджо. Де Бонис. Все вновь назначенные – 
Бенелли, Феличи, Аббо, Антонетти – в списке масонов не значились.
      В 21 час 30 минут Альбино Лучани притворил двери кабинета…
      В 4 часа 30 минут утра в пятницу 29 сентября 1978 года сестра Винченца, 
как обычно, принесла кофейник с горячим кофе в кабинет папы, смежный со 
спальней, в дверь которой и постучалась со словами традиционного приветствия: 
«Доброе утро, святой отец». Однако ответного приветствия она не услышала. 
Подождав минуту, сестра Винченца ушла, стараясь не шуметь. Через пятнадцать 
минут она вернулась. Поднос с кофе стоял нетронутым. Открыв дверь, она увидела 
Лучани в сидячей позе в кровати, в очках. В правой руке несколько исписанных 
листочков бумаги. Голова была повернута немного вправо. Белели зубы. Приоткрыт 
рот. Но то не была его обычная улыбка. То был оскал агонии. Монахиня 
приблизилась и прощупала пульс. Пульса не было.
      К 5 часам утра Вийо уже был в папской опочивальне и убедился лично, как и 
предписывала традиция, что папа мертв. Если допустить, что Лучани умер 
естественной смертью, то шаги, предпринятые вслед затем Вийо, совершенно 
необъяснимы. Его поведение становится понятным лишь с одним допущением: либо 
сам кардинал участвовал в заговоре с целью убийства папы, либо он обнаружил в 
спальне следы преступления и, желая спасти престиж церкви, преднамеренно 
уничтожил улики.
      В карманах его сутаны исчезли пузырек с микстурой, стоявший на столике у 
кровати, исписанные листки с пометками о предстоящих назначениях и отставках, 
которые покойный держал в руке, когда наступила смерть. С ними исчезло 
завещание Лучани, хранившееся в его рабочем столе. Кроме того, из опочивальни 
после ухода Вийо бесследно исчезли очки и шлепанцы покойного папы. Ни один из 
этих предметов впоследствии найден не был. Преднамеренность загадочных действий 
Вийо подтверждается тем, что, выйдя из папской опочивальни, кардиналкамерленго 
велел заучить изумленным членам папского окружения имевшую мало общего с 
действительностью версию об обстоятельствах смерти.
      Более того, он наложил обет молчания на сестру Винченцу, которая 
обнаружила тело, и приказал всем присутствующим не разглашать до его особого 
распоряжения даже самого факта смерти. Затем, расположившись за рабочим столом 
Лучани, Вийо