оказать помощь пострадавшему населению и открыть для народа 
Марсово поле, крупные здания и императорские сады. «Из Остии и других городов 
было доставлено продовольствие, и цена на зерно снижена до трех сестерциев. 
Принятые ради снискания народного расположения мероприятия, однако, не достигли 
поставленной цели, так как распространился слух, будто в то самое время, когда 
Рим был объят пламенем, Нерон поднялся на дворцовую стену и стал петь о гибели 
Трои, сравнивая постигшее Рим несчастье с бедствиями древних времен», – пишет 
Тацит.
      Нерон, сообщает далее Тацит, чтобы снять с себя обвинения молвы, объявил 
виновниками пожара сектантов, приверженцев одного из восточных культов.
      В народе поползли слухи, обвиняющие Нерона в поджоге Рима, якобы для того,
 чтобы на месте старого Нерон города построить новый и назвать его своим именем.
 Даже несмотря на казнь обвиненных в причастности к пожару христиан, 
восстановление и перестройка города только убеждали в причастности принцепса к 
пожару. Другим следствием была необходимость крупных затрат, что, возможно, 
стало исходной точкой конфликта и с провинциями.
      Вероятно, первой реакцией на пожар стал так называемый заговор Пизона. 
Состав его участников был весьма пестр; в него входили сенаторы Г. Кальпурний 
Пизон, Анней Лукан, Плавтий Латеран, Флавий Сцевин, Афраний Квинтиан, всадники 
Клавдий Сенецион, Церварий Прокул, Вулкаций Арарик, Юлий Авгурин, Мунаций Грат, 
Антоний Натал, Граций Фест. Лидерами, вероятно, были Латеран и Лукан, поэт и 
автор «Фарсалии», а также – Сцевин и Квинтиан. Возможно, круг заговорщиков был 
шире. Другую, сравнительно независимую группу заговорщиков составляли 
преторианские офицеры. В заговор вошел второй префект претория Фений Руф и 
группа офицеров – Субрий Фпав, Сульпиций Аспер, Гавий Сильван, Стаций Проксум, 
Максим Скавр, Випстан Павел и, видимо, некоторые другие. Из 9 трибунов 
преторианской гвардии 3 являлись заговорщиками, а еще 4 сместили после заговора.
 Не исключено, что к заговору была причастна и дочь Клавдия Антония.
      Всю эту пеструю группу объединяло только одно стремление – убрать 
ставшего крайне непопулярным императора. Краткая формула обвинения была 
выражена на допросе Субрием Флавом, назвавшим Нерона «убийцей матери и жены, 
колесничим, лицедеем и поджигателем». Но были и другие мотивы. Сенаторы и 
всадники были недовольны автократическим курсом и процессами об оскорблении 
величия. Преторианцы возмущались не только Нероном, но и Тигеллином, кроме того,
 в свое время в гвардии была очень популярна Агриппина. Наконец, многие из 
заговорщиков имели личные мотивы. Лукан столкнулся с Нероном на почве поэзии, 
Пизон боялся принцепса, будучи одним из самых родовитых людей Рима, Фений Руф 
враждовал с Тигеллином.
      Все заговорщики сходились в необходимости убить Нерона, и почти все 
считали, что его надо заменить другим принцепсом. Республиканские настроения 
если и проявлялись, то в очень слабой форме, а две группы, гражданская и 
военная, были настолько автономны, что большинство даже не знало полного 
состава заговорщиков. Преторианцы склонялись к тому, чтобы объявить императором 
Сенеку, а сенаторы выдвигали самого знатного из них – Гая Кальпурния Пизона.
      Заговор был чуть не раскрыт в самом начале, когда некая Эпихарида, видимо,
 вольноотпущенница, связанная с заговором, хотела вовлечь в заговор офицера 
флота Волузия Прокула. Прокул донес властям, но Эпихарида держались очень 
стойко и никого не выдала, а позднее умерла под пытками, так и не сказав ни 
слова.
      Несколько раз покушение срывалось, наконец, было решено убить Нерона 12 
апреля 65 года. Буквально накануне покушения либерт Сцевина Мнлих донес на 
участников заговора сенатора Сцевина и всадника Натала. Арестованные Сцевин и 
Натал вскоре выдали Пизона, Лукана, Квинциана и Глития Галла. Город объявили на 
осадном положения, везде были расставлены караулы. Следствием руководил 
Тигеллин.
      Гражданская часть заговорщиков была разгромлена. Пизон, Лукан, Сенецион, 
Квинтиан и Сцевин покончили с собой. Кроме участников заговора, Нерон уничтожил 
и других неугодных ему людей, в том числе консула Аттика Вестина, мужа своей 
любовницы Статилии Мессалины, позволявшего себе независимое поведение.
      Через Сцевина следствие вышло на военных. Сцевин и Цезарий Прокул выдали 
Фения Руфа, после чего начались аресты среди преторианцев. Фений Руф, Субрий 
Флав и Сульпиций Аспер были казнены. После разгрома ядра заговорщиков начались 
массовые изгнания и ссылки.
      Дети осужденных были изгнаны из Рима и убиты ядом или голодом: одни были 
умерщвлены за общим завтраком, вместе со своими наставниками и прислужниками, 
другим запрещено было зарабатывать себе пропитание.
      Неизвестно, был ли причастен к этому заговору Сенека, – воспитатель 
императора – но он оказался в числе подозреваемых и получил от Нерона приказ 
покончить с собой.
      «Сохраняя спокойствие духа, – пишет Тацит, – Сенека велит принести свое 
завещание, но так как центурион воспрепятствовал этому, обернувшись к друзьям, 
восклицает, что раз его лишили возможности отблагодарить их подобающим образом, 
он завещает им то, что остается единственным, но зато самым драгоценным из его 
достояния, а именно – образ жизни, которого он держался, и если они будут 
помнить о нем, то заслужат добрую славу, и это вознаградит их за верность. 
Вместе с тем он старается удержать их от слез то разговором, то прямым призывом 
к твердости, спрашивая, где же предписания мудрости, где выработанная в 
размышлениях стольких лет стойкость в бедствиях? Кому неизвестна кровожадность 
Нерона? После убийства матери и брата ему только и остается, что умертвить 
воспитателя своего и наставника…»
      Сенека