и его команды. Однако сам этот процесс растянулся почти на год. В 
августе 36го арестовали Примакова и Путну. Тухачевский еще не ощущал опасности.

      10 мая Политбюро приняло предложение Ворошилова освободить Тухачевского 
от обязанностей первого заместителя наркома обороны и назначить командующим 
Приволжским военным округом. Тем же постановлением Якир переводился с Киевского 
округа на Ленинградский и тем самым терял место в Политбюро Компартии Украины.
      13 мая Тухачевский добился приема у Сталина. О чем они говорили, точно 
неизвестно. Но коекакие сведения, как маршалу объяснили причины его опалы, 
имеются. Старому другу Кулябко маршал объяснил, что «причиной его перевода в 
Куйбышев, как об этом сообщили в ЦК партии, является то обстоятельство, что его 
знакомая Кузьмина и бывший порученец оказались шпионами и арестованы». Так же и 
Лидия Норд рассказывает, что поводом для смещения ее зятя послужили его связи с 
женщинами.
      В 20х числах апреля были получены показания от арестованных бывшего 
начальника Особого отдела НКВД Гая и бывшего заместителя наркома внутренних дел 
Прокофьева о сговоре Тухачевского, Уборевича, Корка, Шапошникова и других 
военачальников с Ягодой. Однако арестованный бывший нарком внутренних дел этого 
пока не подтверждал. На допросе 26 апреля 1937 года он настаивал: «Личных 
связей в буквальном смысле слова среди военных у меня не было. Были официальные 
знакомства. Никого из них я вербовать не пытался». Сговорчивее оказался один из 
подчиненных Ягоды, бывший заместитель начальника одного из отделов НКВД Волович.
 На следующий день он показал, что Тухачевский был участником заговора правых и 
должен был обеспечить поддержку заговорщиков армией.
      В Куйбышев Тухачевский прибыл 14 мая. Сам Михаил Николаевич еще не 
понимал своей обреченности. Какаято смутная надежда, что со временем всё 
образуется и он вернется в Москву на прежнюю должность, все же теплилась.
      Тухачевский был арестован 22 мая, а 25–26го числа путем опроса членов и 
кандидатов в члены ЦК было вынесено постановление об исключении его из партии. 
Гамарник в это время болел, находился дома и в голосовании по поводу данного и 
последующих постановлений участия не принимал. 28 мая сразу по приезде в Москву 
был арестован Якир, а на следующий день в Вязьме та же участь постигла не 
успевшего доехать до столицы Уборевича. В период с 30 мая по 1 июня ЦК путем 
опроса исключил обоих из партии и вывел их соответственно из полноправных 
членов и кандидатов в члены Центрального Комитета. И тогда же, 30 мая, 
Политбюро приняло решение: «Отстранить тт. Гамарника и Аронштама от работы в 
Наркомате Обороны и исключить из состава Военного Совета, как работников, 
находившихся в тесной групповой связи с Якиром, исключенным ныне из партии за 
участие в военнофашистском заговоре». На другой день Гамарник застрелился.
      Ключевым событием стал арест заместителя командующего Московского 
военного округа Фельдмана. Борис Миронович сломался сразу – столь глубоко 
потряс его сам арест.
      20 мая Ежов направил Сталину, Молотову, Ворошилову и Кагановичу протокол 
допроса Фельдмана, произведенного накануне. В сопроводительной записке нарком 
подчеркивал. «Фельдман показал, что он является участником военнотроцкистского 
заговора и был завербован Тухачевским М.Н. в начале 1932 года. Названные 
Фельдманом участники заговора: начальник штаба Закавказского военного округа 
Савицкий, заместитель командующего Приволжского ВО Кутяков, бывший начальник 
школы ВЦИК Егоров, начальник инженерной академии Смолин, бывший помощник 
начальника инженерного управления Максимов и бывший заместитель начальника 
автобронетанкового управления Ольшанский – арестованы. Прошу обсудить вопрос об 
аресте остальных участников заговора, названных Фельдманом». Именно эти 
показания послужили формальным основанием для решения об аресте Тухачевского.
      На самых первых допросах, протоколы которых или не составлялись вовсе, 
или не сохранились, Тухачевский отказывался признать свою вину. Это явствует из 
его собственноручных показаний, датированных 1 июня 1937 года: «Настойчиво и 
неоднократно пытался я отрицать как свое участие в заговоре, так и отдельные 
факты моей антисоветской деятельности».
      26 мая Тухачевский заявил. «Мне были даны очные ставки с Примаковым, 
Путной и Фельдманом, которые обвиняют меня как руководителя антисоветского 
военнотроцкистского заговора. Прошу представить мне еще пару показаний других 
участников этого заговора, которые также обвиняют меня. Обязуюсь дать 
чистосердечные показания». И в тот же день написал. «Признаю наличие 
антисоветского военнотроцкистского заговора и то, что я был во главе его… 
Основание заговора относится к 1932 году».
      Когда с 1 по 4 июня проходило заседание Военного Совета, посвященное 
«военнофашистскому заговору», присутствовавшие с одобрением слушали Ворошилова 
и Сталина, зачитывавших наиболее яркие признания, и все 42 выступивших 
военачальника клеймили тех, с кем еще вчера вместе служили.
      Сталин утверждал, что «военнополитический заговор против Советской 
власти, стимулировавшийся и финансировавшийся германскими фашистами», 
возглавлялся Троцким, Рыковым, Бухариным, Рудзутаком, Караханом и Ягодой, а в 
военном отношении руководителями были Тухачевский, Якир, Уборевич, Корк, 
Эйдеман и Гамарник. Иосиф Виссарионович убеждал высокое собрание, что все 
перечисленные враги народа, кроме Рыкова, Бухарина и Гамарника, были немецкими 
шпионами, а некоторые вдобавок – и японскими. Сталин между тем остановился на 
преступлениях Тухачевского: «Он оперативный план наш – оперативный план, наше 
святая святых, передал немецкому рейхсверу. Имел свидание с представителями 
немецкого рейхсвера. Шпион? Шпион…» Так же и остальные обвиняемые были 
причислены к германским агентам на том только основании, что встречались с 
офицерами ре