шающего удара по Берлину. От «Германского боевого союза» в 
совещании участвовал только его военный руководитель Крибель. Политического 
руководителя этого союза Гитлера даже не пригласили.
      Разумеется, Гитлер и его ближайшие сообщники были этим крайне обозлены. 
Они ни в коем случае не желали дать оттеснить себя теперь, когда для них на 
карту было поставлено решительно все. По настоянию Гитлера Людендорф во второй 
половине дня 8 ноября предстал перед триумвиратом Карр – Лоссов – Зайссер и 
потребовал включить «Германский боевой союз» в работу по политическому 
планированию заговора. Когда же это требование было отклонено, Гитлеру не 
осталось ничего иного, как ошеломляющим маневром заставить «взбунтовавшееся 
начальство» признать участие фашистов в задуманном государственном перевороте.
      Подходящий случай представился в тот же самый вечер во время «митинга 
отечественных сил» в пивном зале «Бюргербройкеллер». На нем Карр, заранее 
оправдывая запланированную антиреспубликанскую акцию, выступал в связи с 5й 
годовщиной Ноябрьской революции перед министрами, чиновниками, военными и 
коммерсантами с докладом «От народа к нации».
      Около 21 часа в дверях огромного зала возникла свалка, раздались громкие 
выкрики, с опрокинутых столов со звоном покатились по полу пивные кружки. Не 
успел Карр собрать свои бумаги, как в зал ворвалось несколько десятков человек 
в коричневой форме; на рукавах повязки со свастикой, на головах стальные каски. 
Сопровождаемый двумя охранниками, Гитлер устремился вперед. Добежав до сцены, 
он вскочил на стул и потребовал тишины. Гул голосов не смолк, и он приказал 
одному из телохранителей выстрелить в потолок. Выстрел заставил всех замолчать. 
Было слышно, как с потолка посыпалась штукатурка.
      В воцарившейся тишине Гитлер прокричал, что «национальная революция» 
началась и зал оцеплен штурмовиками с тяжелым оружием. Потом он произнес 
несколько фраз о «величии момента». Сохранявший видимость спокойствия Карр и 
его свита удалились вместе с Гитлером в соседнюю комнату.
      Лишь только дверь за ними закрылась, в зале раздался сдержанный смех, 
послышались возгласы: «Комедия!», «Театр!» Тогда штурмовики вывели из зала 
премьерминистра Баварии Книллинга и еще двухтрех видных лиц. Командовавший 
погромщиками Геринг, стоя на трибуне, еще раз выстрелил в потолок. Шум стал 
стихать. Тогда Геринг, как сообщает очевидец, «громким голосом, весьма жестко и 
энергично» заявил: удар направлен не против господина генерального комиссара, 
не против рейхсвера, а против «марксистскоеврейского правительства» в Берлине.
      После замешательства, во время которого Гитлер, то и дело выбегая из 
соседнего помещения, еще пару раз выстрелил из своего браунинга в воздух, было 
провозглашено, что три «сильных человека» Баварии Карр, Лоссов и Зайссер 
вступили в союз с нацистским фюрером и во главе с ним и вместе с генералом 
Людендорфом создали «национальное правительство» Германии. Новые министры, 
прежде всего объявленный «регентом» Баварии Карр, произнесли короткие, но 
воодушевившие присутствовавших речи и заверили «рейхсканцлера» Гитлера в своей 
верности. Свежеиспеченный «имперский военный министр» Лоссов произнес здравицу 
в честь появившегося в последнюю минуту «главнокомандующего» Людендорфа: 
«Желание вашего превосходительства для меня закон! Я соберу армию на борьбу!» 
Сам Гитлер говорил о «марше на Берлин» Он заявил, что «ноябрьские преступники» 
во главе с президентом Эбертом будут переданы суду «национального трибунала» и 
через три часа после вынесения приговора расстреляны.
      На этом программа «национальной революции» на данный вечер закончилась. 
Гитлер поспешил удалиться, чтобы проинспектировать некоторые опорные пункты. 
Людендорф остался на сцене пивного зала как символ «национального мятежа». 
Непрерывно звучали восторженные тосты и выкрики «Хайль Гитлер!». Тем временем 
Карр, Лоссов и Зайссер почти незаметно исчезли и отправились в расположенную 
поблизости казарму 19го пехотного полка, чтобы обсудить возникшую ситуацию.
      На следующее утро население Мюнхена узнало из газет, что Бавария 
освободилась от «ига берлинских евреев» и «глава правительства» Гитлер вскоре 
наведет порядок в германской столице. Когда же люди вышли на улицу поглядеть, 
как осуществляется «национальная революция», они увидели повсюду плакаты: Карр, 
Лоссов и Зайссер доводили до всеобщего сведения, что данное ими в 
«Бюргербройкеллере» Гитлеру слово вырвано у них силой и, следовательно, ничего 
не значит, они отмежевываются от Гитлера и Людендорфа.
      Оказывается, во время ночного совещания триумвират пришел к выводу, что 
гитлеровский путч никаких шансов на успех не имеет. Когда к тому же из Берлина 
поступило сообщение, что Эберт ввиду мюнхенских событий наделил исполнительной 
властью (до сих пор принадлежавшей министру рейхсвера) не кого иного, как 
именно Секта, Карру и его партнерам стало ясно: из этой нацистской авантюры 
надо вылезать как можно скорее. Узнав об этом, Гитлер пришел в такую дикую 
ярость, что не смог преодолеть ее в течение целого десятилетия: «рассчитываясь» 
30 июня 1934 года с Ремом, он приказал убить также Кара и Лоссова.
      Гитлер попытался превратить намеченный на первую половину дня 9 ноября 
триумфальный марш по Мюнхену в демонстрацию протеста против трех «старых 
господ», которых он таким образом еще надеялся заставить встать под его знамя. 
Но Карр и его сообщники должны были принять серьезные меры. Регулярные части и 
полицейских мобилизовали на разгон беспорядков. Одним словом, подготовились к 
отпору нацистам.
      Но Гитлер, к которому отовсюду стекались его молодчики, не мог дать 
обратный ход. Пришлось в 11 часов утра после долгих проволочек двинуться во 
главе колонны к центру города.
      Когда колонна нацистов с Гитлером, Людендорфом (он был твердо уверен, что 
в него стрелять не будут!), Крибелем, Герингом и другими известными фашистами, 
шагавшими в