дно это свидетельствует, что серьезной разведки в отношении 
Зимнего вообще не велось.
      В Военнореволюционном комитете переоценивали военные ресурсы 
правительства, в частности охрану Зимнего. Если непосредственные руководители 
осады даже и знали внутренние силы дворца, то они могли опасаться, что по 
первой же тревоге прибудут подкрепления: юнкера, казаки, ударники.
      Разнобой при взятии дворца объясняется до некоторой степени и личными 
свойствами главных руководителей. Подвойский, АнтоновОвсеенко, Чудновский, 
чувствуя свою слабость в вопросах разведки, связи, маневрирования, испытывали 
потребность навалиться на Зимний дворец таким превосходством сил, которое 
снимало бы самый вопрос о практическом руководстве.
      При неопытности командиров, перебоях связи, неумелости красногвардейских 
отрядов, вялости регулярных частей сложная операция развертывалась с чрезмерной 
медлительностью. В те самые часы, когда красные отряды постепенно уплотняли 
кольцо и накапливали за собой резервы, к Зимнему проникали роты юнкеров, 
казачьи сотни, георгиевские кавалеры, женский батальон. Кулак сопротивления 
формировался одновременно с кольцом нападения. Между тем дерзкий налет ночью 
или смелый приступ днем вряд ли стоили бы больших жертв, чем затяжная операция. 
Моральный эффект артиллерии «Авроры» можно было, во всяком случае, проверить на 
12 и даже на 24 часа раньше: крейсер в полной готовности стоял на Неве. Но 
руководители операции надеялись, что вопрос разрешится без боя, посылали 
парламентеров, ставили ультиматумы и не соблюдали сроков. Своевременно 
проверить артиллерию в Петропавловской крепости не догадались именно потому, 
что рассчитывали обойтись без ее помощи.
      Неподготовленность военного руководства еще более явно обнаружилась в 
Москве, где соотношение сил считалось настолько благоприятным, что Ленин 
настойчиво рекомендовал даже начать с Москвы: «…победа обеспечена, и воевать 
некому». На самом деле именно в Москве восстание приняло характер затяжных боев,
 длившихся с перерывами восемь дней. «В этой жаркой работе, – пишет Муралов, 
один из главных руководителей московского восстания, – мы не всегда и не во 
всем были тверды и решительны. Имея подавляющее численное превосходство раз в 
десять, мы затянули бои на целую неделю… вследствие малого умения управлять 
боевыми массами, недисциплинированности последних и полного незнания тактики 
уличного боя как со стороны начальников, так и со стороны солдат».
      В течение ряда месяцев еще новая революционная власть будет проявлять 
крайнюю неумелость во всех тех случаях, когда необходимо прибегнуть к оружию.
      И все же военные авторитеты правительственного лагеря давали в Петрограде 
весьма лестную оценку военному руководству переворота. «Восставшие поддерживают 
порядок и дисциплину, – сообщало по проводу военное министерство в Ставку 
сейчас же после падения Зимнего, – случаев разгрома или погромов не было совсем,
 наоборот, патрули восставших задерживали шатающихся солдат… План восстания был,
 несомненно, заранее разработан и проводился неуклонно и стройно»…
      «Правильно понять Октябрьский переворот можно лишь в том случае, если не 
ограничивать поле своего зрения его заключительным звеном, – продолжает Троцкий.
 – В конце февраля шахматная партия восстания разыгрывалась с первого хода до 
последнего, то есть до сдачи противника; в конце октября основная партия 
оставалась уже позади, и в день восстания приходилось разрешать довольно узкую 
задачу: мат в два хода. Период переворота необходимо поэтому считать с 9 
октября, когда открылся конфликт по поводу гарнизона, или 12го, когда было 
постановлено создать Военнореволюционный комитет. Обволакивающий маневр 
тянулся свыше двух недель. Наиболее решительная его часть длилась пятьшесть 
дней, с момента возникновения Военнореволюционного комитета. В течение всего 
этого периода действовали непосредственно сотни тысяч солдат и рабочих, 
оборонительно по форме, наступательно по существу. Заключительный этап, когда 
восставшие окончательно отбросили условности двоевластия, с его сомнительной 
легальностью и оборонительной фразеологией, занял ровно сутки: с двух часов 
ночи на 25е до двух часов ночи на 26е. В течение этого срока 
Военнореволюционный комитет открыто применял оружие для овладения городом и 
захвата правительства в плен: в операциях участвовало в общем столько сил, 
сколько их нужно было для разрешения ограниченной задачи, во всяком случае вряд 
ли более 25–30 тысяч».
      Уже утром 26 октября (8 ноября) стало ясно, что, несмотря на обилие 
политических противников, Ленину, человеку без практического военного опыта и 
обладавшему в этой области теоретическими знаниями, едва ли заходящими далее 
знаний Парижской коммуны, удалось осуществить революцию с такими малыми 
военными потерями, каких не знала ни одна революция в истории. Неоценимую 
помощь в этом оказал ему Троцкий, который позже заметил: «Если бы ни Ленина, ни 
меня не было в то время в Петербурге, не было бы и Октябрьской революции. У 
меня нет ни малейших сомнений в том, что руководство большевистской партии не 
дало бы ей произойти! Если бы Ленина не было в Петербурге, сомневаюсь, что мне 
удалось бы преодолеть сопротивление некоторых лидеров большевиков».
      Восторженно встреченный собравшимися, Ленин выступил на съезде Советов 26 
октября (8 ноября). Были приняты подготовленные Лениным декреты о мире, о земле.
 Рабочекрестьянское правительство получило название Совет Народных Комиссаров. 
Его первым главой стал Ленин.
      Успех революции в Петрограде тем более замечателен, что был достигнут 
несмотря на то, что дело велось так, чтобы ограничить потери до минимума.
      Английский историк Кратвелл, чья книга «История великой войны» стала 
классической, дал убедительное объяснение успехов Ленина: «Его удивительная 
способность сосредоточиваться не была направлена только на идеализацию 
марксистског