Ее задача состояла в том, чтобы ускорить новый революционный 
кризис и воспользоваться им.
      На заседании ЦК партии 15 сентября 1917 года обсуждалось письмо Ленина 
«Большевики должны взять власть». В письме недвусмысленно подчеркивалось: 
«Получив большинство в обоих столичных Советах рабочих и солдатских депутатов, 
большевики могут и должны взять государственную власть в свои руки».
      В конце сентября Ленин перебрался из Гельсингфорса в окрестности Выборга. 
Отсюда он направлял в Центральный комитет партии пространные послания, в 
которых критиковал позицию Каменева и Зиновьева, предостерегавших от 
вооруженного восстания. Соратники Ленина опасались, что после прихода к власти 
у большевиков не окажется специалистов для обеспечения работы государственной 
машины, однако их сомнения он отвергал. Его работа «Удержат ли большевики 
государственную власть?», написанная в октябре, уже самим своим заголовком 
выражает глубокую убежденность в победе.
      В Петрограде все нити заговора находились в руках Льва Троцкого. Именно 
ему принадлежала идея совместить начало революции с открытием съезда Советов.
      Окончательное решение о восстании было принято 10 (23) октября на 
заседании Центрального комитета партии большевиков, на которое прибыл из 
Выборга Ленин.
      Ленин говорил около часа. Он не столько анализировал реально сложившееся 
положение, сколько старался переубедить членов Центрального Комитета. 
Действительно, едва ли можно было серьезно говорить, как это делал Ленин, о 
планах Временного правительства отвести войска к пригородам Петрограда, тем 
более о возможной сдаче столицы России немцам. А поводом для такого утверждения 
стало заявление А.Ф. Керенского: «Враг уже стучится в ворота Риги, и, если 
разложение армии помешает нам защитить и сохранить за собой Рижский залив, 
дорога на Петроград будет открыта». Спустя несколько дней Рига пала, и 
появилась возможность обвинить Корнилова и Керенского в заговоре против 
революции. Скорее всего, Ленин сам не верил в то, что Корнилов и Керенский 
хотят пропустить немцев. Но он знал, что любая мера, выданная за способ 
помешать захвату Петрограда немцами, найдет понимание и полную поддержку.
      Ленин говорил таким образом, что необходимость в быстрых и решительных 
действиях представлялась бесспорной.
      На этом заседании было создано Политбюро в составе Ленина, Троцкого, 
Зиновьева, Сталина, Сокольникова, Каменева и Бубнова для руководства делами 
партии до восстания. Правда, в таком составе оно ни разу не собиралось.
      Ленин взял карандаш и приготовился писать резолюцию, но подходящей бумаги 
не нашлось, поэтому он подобрал найденную кемто ученическую тетрадку и записал 
в ней слова, которым было предназначено изменить ход истории:
      «ЦК признает, что как международное положение русской революции 
(восстание во флоте в Германии, как крайнее проявление нарастания во всей 
Европе всемирной социалистической революции, затем угроза мира империалистов с 
целью удушения революции в России), так и военное положение (несомненное 
решение русской буржуазии и Керенского с К° сдать Питер немцам), так и 
приобретение большинства пролетарской партией в Советах, – все это в связи с 
крестьянским восстанием и с поворотом народного доверия к нашей партии (выборы 
в Москве), наконец, явное подготовление второй корниловщины (вывод войск из 
Питера, подвоз к Питеру казаков, окружение Минска казаками и пр.), – все это 
ставит на очередь дня вооруженное восстание.
      Признавая таким образом, что вооруженное восстание неизбежно и вполне 
назрело, ЦК предлагает всем организациям партии руководиться этим и с этой 
точки зрения обсуждать и разрешать все практические вопросы (съезда Советов 
Северной области, вывода войск из Питера, выступления москвичей и минчан и т 
д)»
      Написав и подписав этот документ, представляющий собой на деле 
руководство по осуществлению революции в России, Ленин торопливо ушел, чтобы 
успеть вернуться на квартиру еще под покровом темноты. Но тут он вспомнил, что 
точная дата восстания не определена «В какой день?» – спросил ктото, и Ленин, 
уходя, ответил через плечо: возможно, 28 октября»
      По поводу ответа Ленина на этот важнейший вопрос единого мнения нет. Что 
бы ни говорил Ленин после 10(23) октября, действительные ленинские высказывания 
на этот счет окутаны неизвестностью. Но, пожалуй, нет оснований сомневаться, 
что на заседании ЦК партии 10(23) октября Ленин не назначил конкретного дня 
восстания.
      Очень часто упускают из вида, что Каменев и Зиновьев были далеко не 
единственными большевиками, которые возражали против начала вооруженного 
восстания во второй половине октября. «Мало того, что проголосовавшие за 
восстание склонялись большей частью к его отсрочке на определенное время, – 
писал Троцкий, – открытые противники восстания – Зиновьев и Каменев, были не 
одиноки даже в Центральном Комитете Рыков и Ногин, не присутствовавшие на 
заседании ЦК 10 октября, полностью разделяли их точку зрения. К тому же 
склонялся Милютин». По свидетельству самого Ленина, в высших эшелонах партии 
наблюдаются колебания, своего рода неприятие борьбы за власть.
      Но Каменеву и Зиновьеву этого было мало. Каменев передал изложение своей 
и зиновьевской точки зрения в газету Горького «Новая жизнь» с сопроводительным 
письмом. В нем сообщалось: «Не только Зиновьев и я, но и многие трезвомыслящие 
товарищи считают, что взятие на себя инициативы вооруженного восстания в 
настоящий момент, при данной расстановке сил, независимо от съезда Советов и за 
несколько дней до его начала было бы недопустимым шагом, губительным для 
пролетариата и революции. Поставить все на карту восстания было бы актом 
отчаяния. На