езвредить военножандармский аппарат, как перед тем были 
обезврежены полицейские власти.
      Ближайший визит к генералу Гюлену был крайне неприятен уже потому, что 
тот являлся военным комендантом Парижа. Опасения Мале подтвердились. Гюлен 
быстро раскрыл авантюру генерала, обозвав его самозванцем. В ответ Мале 
выхватил пистолет и выстрелил в лицо коменданту. Вместе с капитаном Стеновером, 
сделавшим вид, будто ничего не произошло, он покинул роскошные покои Гюлена.
      История эта глубоко взволновала Мале. Вскоре к первой неприятности при. 
бавилась вторая. Одним из тех, на поддержку кого он рассчитывал, причем 
рассчитывал безоговорочно, был его старый соратник опальный генерал Денуайе. 
Однако посланный к нему адъютант вернулся ни с чем: генерал отказался 
поддержать заговорщиков.
      Мале стало ясно, что нельзя доверять другим то, что обязан сделать сам. 
Перед тем как заняться Гюленом, он, желая выиграть время, послал к полковнику 
Генерального штаба Дузе своего лейтенанта с тем, чтобы тот к приходу Мале 
ознакомил полковника с главными документами, которые обеспечили бы его 
поддержку. Раздумывая над этим обстоятельством по дороге в штаб, Мале понял, 
что допустил двойную оплошность. Вопервых, все его акции до сих пор 
действовали безотказно благодаря внезапности: своим сообщением и бумагами он 
ошеломлял собеседника. И даже в том единственном случае, когда ему не поверили, 
было время, чтобы обезвредить Гюлена. Тут же он давал незнакомому человеку 
возможность одуматься, прикинуть и внимательно рассмотреть фальшивые документы.
      Полковник Дузе, едва полистав переданные ему документы, понял все. Его не 
прельстило назначение генералом бригады – назначение, которого он тщетно ждал 
многие годы, не подкупило его и обещание ста тысяч франков – он видел, что все 
бумаги подложные. И еще он увидел ненавистную революционную фразеологию, а для 
него, роялиста, автор подобных бумаг, давай он даже самые заманчивые обещания, 
был смертельным врагом.
      В своем письме Мале, между прочим, давал наказ полковнику арестовать 
своего адъютанта Лаборда Дело в том, что Лаборд – Мале знал это точно – был 
тайным агентом сверхсекретной разведки Наполеона. Правильно решив, что Лаборд 
должен быть устранен в первую очередь, Мале, вместо того чтобы сделать это 
самому, дал поручение Дузе, о настроениях которого не имел ни малейшего понятия.

      Поднимаясь с этими мыслями на второй этаж Генерального штаба, он вдруг 
оторопел: прямо на него шел Лаборд, тот самый Лаборд, который должен был 
находиться под арестом…
      Мале подумал о провале. И тут генерал сделал новую ошибку. Оставив Рато и 
двух солдат в прихожей, он вместе с Лабордом вошел в кабинет Дузе в 
сопровождении одного капитана Стеновера, который остановился у самой двери. 
Таким образом, Мале оказался один против двух врагов, которым, разумеется, не 
составило труда арестовать его и пассивного Стеновера.
      Руководитель заговора был устранен, но отдельные звенья пущенной им 
машины продолжали раскручиваться. Гонцы с радостным известием летели в Марсель 
и Женеву, подразделения солдат бодро двигались по улицам, офицеры выполняли 
распоряжения «нового правительства», граф Фрошо готовил для него апартаменты, а 
добрые парижане обращались друг к другу, как в девяносто третьем, «гражданин».
      Лишь к вечеру правительству удалось успокоить столицу. Офицеры и солдаты, 
избегнувшие ареста, были разведены по казармам. Почти всех членов штаба 
заговорщиков арестовали в тот же день или день спустя.
      На суде Мале всю вину принял на себя, всячески стараясь выгородить других.
 По его словам, те, кто действовал с ним, не знали истины, верили в смерть 
императора и были полны благих намерений.
      Другие подсудимые пытались отрицать свою вину: они действительно ничего 
не знали и в силу воинской дисциплины подчинялись вышестоящему.
      Судьба двадцати четырех сознательных и невольных соучастников Мале была 
решена заранее. Четырнадцать, в том числе глава заговора, Лагори, Гидаль, Рато,
 Бокеямпе, Сулье, Пикерель, Стеновер, были приговорены к смерти, остальные 
десять лишены должностей и званий и оставлены в тюрьме. В последний момент, по 
воле императрицы, полковник Рабб и капрал Рато были помилованы. Первый заслужил 
снисхождение благодаря семейным связям, второй – длинному языку: спасая жизнь, 
Рато показал себя первоклассным осведомителем, и полицейские власти надеялись 
использовать его в дальнейшем.
      Двенадцать заговорщиков были расстреляны 29 сентября на Гренельском поле. 
Согласно преданию, Мале сам командовал расстрелом. Тела казненных, погруженные 
на три телеги, отвезли в Валь де Грае и бросили в общую яму. Печальный кортеж 
сопровождала женщина, одетая в черное, с густой вуалью на лице. Это была Софи 
Гюго, провожавшая в последний путь любимого человека. Дениз Мале не могла 
составить ей компанию: за несколько дней до этого она была арестована и брошена 
в тюрьму…
      
ПРОНУНСИАМИЕНТО РИЭГО
      
      Испания. 1820 год 
      
      Пронунсиамиенто (военный заговор) полковника Риэго, который 1 января 1820 
года в ЛасКабесасдеСанХуан вновь провозгласил Кадисскую конституцию, было 
лишь одним из многих в течение шестилетия (1814–1820). Хотя все эти попытки 
путчей провалились, в конечном счете каждая из них всегда стремилась к единой 
цели.
      В сере