заболоченные пространства приалданской низменности. Легче всего продвигаться по 
обширным кочкарным болотам, в которых лошади погружаются по брюхо в воду, но 
глубже не проваливаются, потому что под болотной водой — вечная мерзлота. 
Труднее преодолевать редколесное болото, где множество топких ям, но особенно 
коварны небольшие, но глубокие болота в «таликах», где уровень вечной мерзлоты 
понижен.
      Постепенно вставал на горизонте над болотами полукилометровый уступ 
Верхоянского хребта. По долине правого притока Алдана, реки Томго, вошли они в 
широкую полосу параллельных цепей гольцов. А на карте, с которой шли Обручев и 
Салищев, — гигантская дуга, протянутая почти от побережья моря Лаптевых на 
югозапад, до встречи с еще более грандиозным Становиком, совсем рядом с 
Охотским морем.
      Ширина полосы гольцов — до 450 км. Лиственничный лес одевал их склоны, но 
вершины оставались голыми; лишь мхи и лишайники покрывали каменные россыпи 
плосковерхих гор. И пока не поднимешься, продираясь сквозь плотную стену 
кедрового стланика, на безлесную вершину гольца, нельзя увидеть, что впереди.
      Постепенно горы становились выше, их вершины покрывали снеговые шапки, 
коегде, в выемках рельефа, сохранялись не тающие все лето снежники. А от былых 
ледников остались корытообразные долины — троги и углубления на склонах, 
похожие на кресла великанов — цирки. Долины перегорожены валами ледниковой 
морены, а во многих местах белеют островки чистого льда. Якуты называют их 
«тарын», что значит «творог». Они в самом деле напоминают это молочное изделие, 
если смотреть издалека.
      Вблизи же это настоящий ледник. Русское название ему — наледь, и очень 
точное — лед намерзает на лед. А происходит это так: суровой зимой верхоянские 
реки нередко промерзают до дна, вода просачивается в береговые галечники, течет 
там тонкими струйками и выливается на поверхность льда. А под тонкой пленкой 
льда не успевшая замерзнуть вода продолжает течь, потому что она бежит быстрее, 
чем идет замерзание. Получается многоэтажный лед, на поверхности которого 
струится вода, каким бы сильным ни был мороз. Летом такой мощный лед тает очень 
медленно. И наледи — тарыны в якутских долинах среди жаркого лета сохраняются в 
окружении леса и трав. Животные спасаются на этих ледяных полянах от гнуса и 
оводов.
      В водораздельной цепи Верхоянского хребта, вздымающейся выше двух 
километров над уровнем моря, берут начало реки Дулгалах и Сартанг, сливаясь, 
они образуют Яну. Поэтому и назван хребет Верхоянским. Но на его склонах 
рождаются и истоки Индигирки, могучей сибирской реки, бассейн которой никто еще 
не исследовал. Река началась в широкой долине, но потом ушла в узкое ущелье, 
похожее на трубу, выйдя из которого забурлила на порогах. Огромная масса воды 
несется с бешеной скоростью, пересекая горные хребты, отсутствующие на карте. 
Обозначена низменность. Оставив лодки, экспедиция поднимается в горы с 
заснеженными вершинами.
      «…Мы с Салищевым окончательно убедились в том, что нами открыт новый 
большой хребет… глядя на бесконечные горные гряды, переграждающие горизонт на 
севере и юге, я понял, что мы находимся в сердце огромного хребта…» Обручев 
решил, что это тот самый хребет, часть которого описал И.Д. Черский, назвав его 
УлаханЧистай. Мощная складчатая система проходит, очевидно, параллельно 
Верхоянскому хребту — от истоков Колымы почти до берега Ледовитого океана. 
Наконец, мрачный гранитный хребет пересечен. За рекой ЧыбаГалах — ландшафт 
мягче: горы ниже, и их формы стали сглаженными, округлыми. По ущелью реки 
Мюреле уже под густым снегопадом двинулась экспедиция к Оймякону. По утрам 
мороз, а к концу сентября уже и днем столбик термометра опускался до минус 20°C.
 Солнце ослепительно сияет, и ветра совсем нет, но мороз с каждым днем 
усиливался.
      До Оймякона остается 150 км, но надо переваливать через горы, в которых 
для лошадей не найти корма. Обручев решает оставить часть людей на зимовку, 
остальные пойдут через Оймякон в Якутск. В устье реки Эльга строится изба из 
стволов лиственницы, а пока приходится жить в палатках. Среди зимы отряд из 
шести человек с 32мя лошадьми идет в Оймякон. Этот поселок, после экспедиции С.
В. Обручева получивший «титул» Полюса холода, состоял тогда из нескольких юрт и 
деревянных домов — церкви, школы и больницы. Мороз был нешуточный: уже в ноябре 
— до минус 50°C. Это на 10° ниже, чем в это же время в Верхоянске. Обручев 
обратил внимание на необычное явление, которое якуты называют «шепотом звезд»: 
«…как будто пересыпают зерно или ветер стряхивает с деревьев сухой снег». Но 
нет ни малейшего ветерка. Обручев догадался, что необычное шуршание происходит 
от замерзания в сухом и холодном воздухе выдыхаемой человеком влаги…
      Полгода продолжалась экспедиция, в результате которой была открыта 
огромная горная страна. Ее С.В. Обручев предложил назвать хребтом Черского в 
память о ее первом самоотверженном исследователе. По существу, схема строения 
рельефа СевероВостока России полностью перестроена. Там, где на карте были 
низменности, теперь — горная страна; там, где рисовались меридиональные горные 
хребты — протянулись широтные. Впервые обнаружены в этих горах следы древнего 
оледенения. А Полюс холода Северного полушария перенесен из Верхоянска в 
Оймякон.
      Открытия в пределах «белого пятна» СевероВостока продолжались и в 
последующие годы: в 1928м гидролог Юрий Чирихин «проследил» всю Индигирку и 
установил ее судоходность на расстоянии 1000 км (от устья правого притока Момы).
 Он нанес на карту большую часть реки — 1200 км из 1726ти.
      В следующем году Сергей Обручев снова на Индигирке и в Оймяконе. В этой 
экспедиции им были открыты истоки Индигирки.