Жаклин вновь отсутствовала: находилась в поездке по Индии. Среди тех, кто 
поднимался на сцену, чтобы исполнить чтото в честь президента, были такие 
«звезды», как Элла Фитцджеральд, Мария Каллас. Но всех их затмила Монро. Она не 
ограничивалась, как другие выступавшие перед ней актрисы, какимлибо «номером» 
из своего эстрадного репертуара, а, ко всеобщему изумлению, прочувствованно 
спела традиционное «Happy Birthday».
      Вот как сама она впоследствии вспоминала об этом событии: «Стоило мне 
выйти на сцену, как в огромном зале воцарилось какоето необычное молчание – 
словно я появилась перед ними в одной комбинации. Господи, подумалось мне, что 
будет, если у меня пропадет голос? Но крайняя настороженность подобной публики 
способна только подогреть мой азарт, действует на меня так же возбуждающе, как 
поцелуй. И я сказала себе: "Черт возьми, я все равно спою свое приветствие"».
      После концерта они провели вместе несколько часов. Это была их последняя 
встреча… Брат Джона, министр юстиции Роберт Кеннеди, и директор ФБР Эдгар Гувер 
предупредили президента, что на вилле Питера Лоуфорда в СантаМонике «людьми из 
мафии», по всей вероятности, установлены подслушивающие устройства и, по 
крайней мере, одно из их свиданий с Мэрилин, состоявшихся там, записано на 
пленку. Тот немедленно решил все прекратить. В его адрес полетели патетические, 
отчаянные письма, не прекращались телефонные звонки. Мэрилин угрожала, что обо 
всем расскажет журналистам.
      «Чтобы ее успокоить, Джон в конце концов отправил к ней… своего брата, – 
рассказывал Питер Лоуфорд, на чьей вилле она тогда жила. – Роберт пытался 
объяснить ситуацию, повторял, что хозяину Белого дома нельзя вести себя как 
вздумается, что ей пора прекратить причинять ему неприятности… Она оставалась 
безутешной. Бобу стало ее очень жалко, он вернулся на другой день. Это явно не 
входило в его планы, и так или иначе ту ночь они провели на вилле вместе…»
      Если раньше Мэрилин названивала в Белый дом, то теперь часто набирала 
номер министерства юстиции. С ней вела долгие беседы личный секретарь Роберта 
Кеннеди, которой она вскоре сообщила, что министр «собирается на ней жениться». 
Складывалось впечатление, будто она не делает различия между двумя братьями.
      Склонность к такого рода фантазиям, по мнению Лоуфорда, появилась в 
значительной мере изза злоупотребления сильнодействующими лекарствами и 
спиртным. Эти же пристрастия стали причиной того, что киностудия «XX век – 
Фокс» сочла необходимым отстранить ее от съемок нового, ставшего для актрисы 
последним фильма. На съемочной площадке она почти всегда находилась в таком 
состоянии, что не могла внятно произносить свой текст. «Я уговаривал ее 
прекратить глотать эту гадость, если она не хочет загубить свою карьеру», – 
вспоминает Лоуфорд. Но, похоже, это было уже не в ее силах. Вот и брат Джона 
тоже начал от нее удаляться… «Все они одинаковые, – твердила Мэрилин. – Сначала 
пользуются тобой, а потом выкидывают, как старые носки».
      3 августа 1962 года, разыскав по телефону Роберта в СанФранциско, где он 
гостил у родственника с женой и детьми, она потребовала, чтобы он срочно 
приехал к ней в ЛосАнджелес. Он нехотя подчинился. Между ними произошла бурная 
сцена, свидетелем которой вновь оказался Лоуфорд. У Мэрилин была истерика. Она 
стала угрожать, что наутро устроит прессконференцию и расскажет, как с ней 
обращались оба брата. Боб при этих словах стал бледный как полотно. Потом он 
предложил вызвать психиатра, который постоянно наблюдал Мэрилин…
      На другой день тридцатишестилетняя актриса ушла из жизни. Было ли это 
действительно самоубийством? Или несчастным случаем? Или ее «устранили»? И если 
да, то – время и гибель обоих братьев Кеннеди, последовавшая за ее собственной 
смертью, лишь способствовали тому, чтобы завеса вокруг этой тайны стала еще 
более плотной.
      Скончавшийся в 1984 году писатель Трумэн Капоте в одном из интервью 
назвал Кеннеди «скверным примером донжуанства». Он рассказывал: «Дело 
происходило в очень маленькой квартире на Паркавеню в НьюЙорке. Дамы после 
ужина вышли изза стола, а мужчины остались, ожидая бренди и сигары. Один из 
них стал описывать самых дорогих проституток ЛасВегаса, которых он 
перепробовал и которые понравились бы всем. У него имелись их телефонные номера,
 и один парень тут же записал их на салфетке».
      Этим «парнем» был не кто иной, как Джон Кеннеди.
      Помимо политики, у этого воспитанника Гарварда с ирландскими корнями было 
только одно хобби – женщины. При этом отец двоих детей (Каролина и Джон) видел 
в связях с женщинами своего рода спорт. Ибо хотя всю свою жизнь он страдал 
Аддисоновой болезнью (заболевание надпочечников), частенько ходил на костылях и 
то и дело с удовольствием отдыхал в креслекачалке, Джон Кеннеди жил и любил на 
широкую ногу.
      Президент, имея рост 183 см и вес 85 кг, часто хвастался, что он – 
«сексуальный гигант». За день до инаугурации (он выиграл выборы, получив 
34221355 голосов против 34109398, поданных за Ричарда Никсона) в семейном кругу 
в Хианнисе както сострил: «Это правительство сделает для секса то же, что 
предыдущее сделало для гольфа». Он наслаждался сексом в чистом виде. Джон 
воспитывался в сознании того, что может получить любую женщину, какая ему 
понравится. Он был плейбоем. Его собственная жена говорила: «Не думаю, что 
вообще существуют мужчины, которые верны своим женам».
      Впоследствии, уже став президентом, Джон Кеннеди умело сохранял дистанцию 
между собой и «первой леди». Будучи мультимиллионером, он тут же приобрел 
просторный загородный дом в Вирджинии, куда почти каждую неделю посылал Джеки 
отдыхать. И в то время, как та искала душевного спокойствия, катаясь верхом на 
породистых лошадях, президент развлекался ночами. То с супругой иностранного 
промышленника, то со срочно заказанной девушкой по вызову, то с итальянской