наслаждения. Наконец, когда она работала в одном сомнительном заведении, ее 
заметил граф дю Барри и, восхищенный ее красотой, поселил девушку у себя. В 
течение нескольких лет граф эксплуатировал прелести своей протеже. Он 
«одалживал» ее на ночь и герцогу де Ришелье, и маркизу де Вильруа…
      При поддержке де Ришелье и первого камердинера короля графа Лебеля Манон 
оказалась среди женщин, прогуливающихся по двору с надеждой обратить на себя 
внимание Людовика XV.
      Наконец девушке повезло: король ее заметил и был очарован. Через два часа 
она лежала в его постели. Первый раз в жизни Людовику XV показалось, что 
женщина увидела в нем мужчину, а не короля. Предыдущие его любовницы не могли 
избавиться от… уважения к нему. Манон же позволила себе всевозможные дерзости. 
Новая для него, живая и непосредственная манера молодой женщины восхитила 
короля.
      В дальнейшем Манон, поселившаяся в малом павильоне, умудрялась каждую 
ночь изобретать новые утехи, способные оживить увядшие чувства короля, – и 
возбудила у него подлинную страсть.
      23 июля 1768 года состоялась свадьба брата графа дю Барри, Гийома, и 
Манон. По этому случаю было сделано фальшивое свидетельство о рождении: Жанна 
Бекю превратилась в дочь некоего ЖанЖака де Вобернье. Вся церемония была 
обычным фарсом. В контракте оговаривалось, что супруги никогда не должны жить 
как муж и жена; нотариусами были официально заверены титулы, которыми в течение 
многих лет незаконно пользовалась дю Барри. «Именно тогда эта семья стала 
знатной и известной. Неожиданно появились три графа, графиня и виконт – так 
появляются и растут ночью грибы».
      Сделавшись титулованной любовницей, мадам дю Барри, отдававшаяся когдато 
за несколько экю в галереях ПалеРояля, стала держать свой дом, завела 
интенданта, первого камердинера, парикмахера, двух косметистов, трех портних, 
кучеров, курьеров, лакеев, дворецкого, офицера охраны, гардеробную прислугу, 
горничных и даже негра – знаменитого Замора.
      Король назначил ей содержание в миллион двести тысяч франков ежегодно, 
что равнозначно примерно пятидесяти миллионам старых франков; осыпал ее 
драгоценностями. Подобная роскошь и непомерные расходы на фоне общей нищеты в 
королевстве возмутили народ, сочинявший по этому поводу памфлеты и песни.
      Вскоре в народе появилась третья причина недовольства фавориткой: ее 
обвиняли в том, что она похотью утомляла короля, давала ему возбуждающие 
средства, дабы он всегда находился в прекрасной форме. Говорили, что она 
заставляла Людовика XV глотать шпанских мух, какойто сироп и масло гвоздики.
      Употребление возбуждающих средств было тогда привычным. Король сам охотно 
пользовался ими, чтобы завоевать благосклонность дамы. Де Ришелье писал: 
«Старому развратнику приходилось иметь дело со специально подобранными 
девушками. Похоть иногда вынуждала его прибегать к уверткам, чтобы соблазнить 
тех, которые были добродетельны или верны своим любовникам. Именно так он 
добился расположения некоторых знатных дам и покорил мадам де Сад. Он предложил 
ей чудесные пастилки, куда добавил порошок шпанских мух. Он сам съел их и дал 
своей подруге, доведя ее желание до бешенства. Она предалась удовольствиям, 
которые мы не беремся описывать. Король в конце своего правления позволил себе 
несколько раз подобное развлечение. Несколько придворных дам умерли от 
последствий этих постыдных оргий».
      Позже во всех этих извращениях обвинили мадам дю Барри. Ее страсть к 
любовным утехам восхищала Людовика XV, и однажды он поделился с Ришелье: «Я в 
восторге от вашей мадам дю Барри, это единственная женщина во Франции, которая 
знает секрет – как заставить меня забыть о моем шестидесятилетнем возрасте».
      В апартаментах дю Барри проходили собрания министров, послы оказывали ей 
королевские почести, а советники приходили к ней за советом. Это немыслимое 
возвышение возмутило многих придворных. Они решили избавиться от графини, найдя 
ей замену.
      Сначала они попытались уложить в постель короля принцессу Монако. Молодая 
женщина надела очень открытое платье, в котором «почти полностью была видна ее 
самая красивая в мире грудь», и отправилась к Людовику XV. При виде короля 
красавица присела в глубоком реверансе, так что грудь ее выскочила из корсажа. 
Монарх с разгоряченным взором поднял ее и «поцеловал клубнички, неожиданно 
выросшие на его пути». Подобное начало обнадежило принцессу Монако. Не 
сомневавшаяся в силе своих чар, она быстро улеглась на софу и закрыла глаза. 
Через несколько минут принцесса снова открыла глаза, чтобы посмотреть, чем 
занимается король. Заложник собственной репутации, Людовик XV с грустью смотрел 
на нее. Решив, что он не смеет посягнуть на ее добродетель, она поощрительно 
улыбнулась ему и бросила страстный взгляд. Людовик вздохнул и уселся на край 
софы. Он подарил ей несколько любезных, ничего не значащих ласк, вежливо 
попрощался и ретировался.
      Жестоко оскорбившись, молодая женщина, не теряя времени, закатила жуткую 
сцену тем, кто выставил ее на посмешище. Вместо ответа они упрекнули ее в 
неумении взяться за дело и принялись искать новую замену фаворитке дю Барри.
      Нашли молодую англичанку. Она продвинулась не дальше принцессы Монако. 
Людовик XV оказал ей небольшую любезность на углу дивана и вскоре о ней забыл. 
Настала очередь жены музыканта, мадам Бэш – ей достались лишь «жалкие 
прикосновения», и она, затаив на сердце зло, вернулась к мужу.
      Попытки увести у нее любовника вскоре стали известны дю Барри. Она 
обеспокоилась, даже испугалась. Возраст короля, неуемные, давно ставшие 
привычными удовольствия… Дю Барри не могла надеяться, что ее чары смогут 
навсегда удержать такого непостоянного и к тому же утомленного любовника.