Патриком Мэнсоном, довольно видным и популярным английским врачом. Его, как и 
многих ученых, волновал вопрос: как малярийный микроб переходит от человека к 
человеку. Мэнсон поделился с Россом догадкой: птицы или люди заражаются 
малярией от воды с мертвыми комарами или впитывают ее в себя из воздуха.
      Росса чрезвычайно заинтересовала эта проблема. Оставив жену и детей в 
Англии, он 28 марта 1895 года снова отплыл в Индию, где получил назначение в 
Секундерабад, военный пост вблизи Хайдарабада. Все свободное от медицинской 
практики время ученый проводил, изучая комаров. Он ловил комаров одного 
какогонибудь вида и пускал их под сетку над кроватью, на которой лежал голый 
пациент. После того как комары напивались крови индуса, Росс их ловил, 
тщательно собирал в бутылку и последовательно рассматривал под микроскопом их 
желудки. Он хотел выяснить, не развиваются ли там малярийные микробы, 
высосанные с кровью. Но ничего подобного не было. Неудачи следовали одна за 
другой, но Росс не сдавался…
      Неожиданно его работы прервались изза командировки в Бангалор для 
ликвидации холерной эпидемии. Он горячо возненавидел английское правительство: 
«Мне хотелось ткнуть их носом в ту грязь и гниль, которую они в своей 
административной немощи развели в Индостане! Мне было уже сорок лет, и я был 
широко известен в Индии как своей санитарной деятельностью в Бангалоре, так и 
работами по малярии, но за все свои труды и страдания я не получил никакого 
повышения, никакой благодарности…»
      Только через два года, в июне 1897го, Росс возвращается в Секундерабад. 
В августе, во время очередного эксперимента, его внимание было привлечено 
оригинальной картиной. В стенке желудка очередного комара, пососавшего крови 
человека, оказались круглые тельца, их очертания были гораздо резче, чем 
очертания желудочных клеток, каждый из этих кружочков был «набит крошечными 
черными как смоль зернышками».
      Не было сомнений… Это тот же самый малярийный паразит, которого он видел 
ранее в крови индуса.
      «21 августа я убил последнего бурого комара, – пишет он доктору Мэнсону,
 – и ворвался в его желудок!»
      Снова Росс обнаружил эти круглые клетки… одна… две… шесть… двадцать штук. 
Они гораздо крупнее, чем были во вчерашнем комаре… Они растут! Значит, они 
живые… Значит, это действительно малярийные паразиты!
      Кроме письма Мэнсону, где он рассказал в мельчайших подробностях о своих 
последних опытах, Росс послал обстоятельную научную статью в «Британский 
медицинский журнал». Однако высшее начальство индийского медицинского ведомства 
никак не хотело его признавать: от него требовали активной врачебной работы, и 
только врачебной.
      Ученого отправили на север, где было мало комаров, да и те почти не 
кусались. Но хлопоты Мэнсона увенчались успехом, и Росс был переведен в 
Калькутту. Теперь к его услугам была хорошая лаборатория, помощники и масса 
комаров. Он дал в газету публикацию о помощниках и из целой толпы выбрал двоих 
– Магомета Букса и Парбуну.
      Тогда же Россу пришла в голову счастливая мысль заняться птицами. Птицы 
ведь тоже болеют малярией. Микроб птичьей малярии вполне похож на человеческого 
паразита.
      В день Св. Патрика в 1898 году Росс впустил десять серых комаров в клетку 
с тремя жаворонками, кровь которых кишела зародышами малярии. Через три дня 
ученый мог уже констатировать, что «микроб птичьей малярии развивается в стенке 
желудка серого комара совершенно так же, как человеческий микроб растет в 
стенке желудка бурого комара с пестрыми крылышками».
      «Каким же я был ослом, что не послушал раньше вашего совета заняться 
птицами!» – пишет он Мэнсону.
      Как пишет П. де Крайф: «Магомет раздобыл гдето трех воробьев, один из 
которых был абсолютно здоров, без единого микроба в крови; у другого их было 
немного, а у третьего кровь была битком набита паразитами. Росс посадил их в 
три отдельные клетки. Затем Магомет взял молодой выводок комаров, развившийся в 
лаборатории из личинок и свободный от всякого подозрения на малярию. Он 
разделил это стадо на три части и, пошептав им ободряющий индостанский заговор, 
пустил к воробьям.
      Чудо из чудес! Ни у одного комара, сосавшего кровь из здорового воробья, 
не оказалось в желудке пигментированных кружочков. У насекомых, кусавших легко 
больного воробья, их было немного.
      Но когда Росс заглянул в желудок комара, кусавшего тяжело больного 
воробья, он увидел, что этот желудок положительно нафарширован роковыми 
кружочками с черными как смоль зернышками пигмента.
      День за днем Росс убивал и рассматривал комаров этого выводка. Он видел, 
как с каждым днем кружочки разбухают и увеличиваются; вскоре они превратились в 
большие наросты, выпирающие сквозь стенку желудка и набитые маленькими, 
яркоокрашенными зернышками, напоминая «мешочки с дробью». Что это за зернышки? 
Может быть это молодые малярийные микробы? Куда они отсюда направляются? Как 
они заражают здоровых птиц? И действительно ли они попадают в птиц из комаров?
      Наблюдая в микроскоп за одним из этих наростов через семь дней после того,
 как комар ужалил малярийную птицу, Росс вдруг увидел, что нарост лопнул и 
выпустил из себя целый полк маленьких веретенообразных нитей; этими нитями было 
наполнено все тело комара. Он быстро стал просматривать одного за другим своих 
бесчисленных комаров, пасшихся на малярийных птицах, и все время видел, как 
кружки превращаются в наросты, наросты созревают, лопаются и выпускают из себя 
маленькие веретенца. Он долго и упорно изучал подробности анатомического