скорости света C в этой жидкости. Тамм исследовал математически, – каково же 
будет электромагнитное поле такого «сверхскоростного электрона». Путем 
глубокого и сложного математического анализа Тамм обнаружил, что при движении 
электрона надо различать два случая, именно: если VC […]. В первом 
случае равномерно движущийся электрон не излучает, во втором возникает свечение 
внутри некоторого конуса.
      По математической теории, развитой Таммом, замеченное Вавиловым явление 
получило полное объяснение и было проверено, как уже сказано, экспериментально 
Черенковым и затем более мощными радиоактивными препаратами в США.
      Тамм глубоким и искусным математическим анализом создал полную теорию 
излучения «сверхскоростным» электроном в диспергирующей жидкости. Замеченное 
Вавиловым явление получило полное объяснение и стало доступным предвычислению, 
результаты которого сходятся во всех деталях с наблюдением.
      Аналогия с Леверье полная, только Леверье вычислил движение Нептуна, 
который в 60 раз больше Земли, а Тамм движение электрона, который в миллионы 
раз меньше пылинки».
      Тридцатые годы – время «большой чистки». «Тогда Игорь Евгеньевич Тамм 
лишился трех очень близких ему людей: младшего брата, друга, приобретенного еще 
в школьные годы, и любимого ученика, – пишет Г.Е. Горелик. – Почему его самого 
не объявили «врагом народа», понять трудно, но в хаосе Великого Террора таких 
непонятных вещей много. Ясно только, что тогда звание членакорреспондента 
Академии наук не защищало, а ядерная физика еще не стала стратегической 
профессией».
      Теоретический отдел института, созданный и руководимый Таммом, был 
ликвидирован, а все его сотрудники распределены по другим лабораториям. Но 
научный семинар теоретиков продолжал еженедельно работать под руководством 
Тамма, научные контакты полностью сохранялись, а впоследствии, после 
возвращения института из эвакуации в 1943 году, както незаметно прежний 
Теоретический отдел был восстановлен. Такое вялое реагирование дирекции 
института было возможно, конечно, только потому, что директором был С.И. 
Вавилов.
      С 1946 года Тамма привлекли к рассмотрению некоторых вопросов атомного 
проекта. Когда возникла задача создания еще более страшного оружия – водородной 
бомбы, Игорю Евгеньевичу было предложено организовать в Теоретическом отделе 
группу для изучения вопроса.
      Тамм собрал группу из молодых учениковсотрудников, в которую вошли, в 
частности, В.Л. Гинзбург и А.Д. Сахаров, уже через два месяца выдвинувшие две 
важнейшие оригинальные и изящные идеи, которые и позволили создать такую бомбу 
менее чем за пять лет. В 1950 году Тамм и Сахаров переехали в сверхсекретный 
городинститут, известный теперь всем как Арзамас16.
      Работа над реализацией основных идей была необычайно напряженной и 
трудной. В Арзамасе16 Игорь Евгеньевич сыграл огромную роль и своими 
собственными исследованиями, и как руководитель коллектива теоретиков. Он даже 
был одним из участников реального испытания первого «изделия» летом 1953 года.
      Затем, вернувшись в Москву на прежнее место, он продолжил свою работу над 
фундаментальными проблемами теории частиц и квантовых полей вместе со своими 
молодыми сотрудниками.
      Он предложил приближенный квантовомеханический метод для описания 
взаимодействия элементарных частиц, скорости которых близки к скорости света. 
Развитый далее американским химиком С.М. Данковым и известный как метод 
Тамма–Данкова, он широко используется в теоретических исследованиях 
взаимодействия типа «нуклон–нуклон» и «нуклон–мезон». Тамм также разработал 
каскадную теорию потоков космических лучей.
      В 1950 году Тамм и Сахаров предложили метод удержания газового разряда с 
помощью мощных магнитных полей – принцип, который до сих пор лежит у советских 
физиков в основе желаемого достижения контролируемой термоядерной реакции 
(ядерного синтеза). В пятидесятые и шестидесятые годы Тамм продолжал 
разрабатывать новые теории в области элементарных частиц и пытался преодолеть 
некоторые фундаментальные трудности существующих теорий.
      В 1958 году Тамму, Франку и Черенкову была присуждена Нобелевская премия 
по физике «за открытие и истолкование эффекта Черенкова». При презентации 
лауреатов Манне Сигбан, член Шведской королевской академии наук, напомнил, что, 
хотя Черенков «установил общие свойства вновь открытого излучения, 
математическое описание данного явления отсутствовало». Работа Тамма и Франка, 
сказал он далее, дала «объяснение… которое, помимо простоты и ясности, 
удовлетворяло еще и строгим математическим требованиям».
      Для Игоря Евгеньевича Нобелевская премия оказалась совершенно неожиданной.
 Физик Е. Фейнберг, много лет работавший с Таммом, вспоминал: «Услышав о 
решении Нобелевского комитета, я бросился к Игорю Евгеньевичу в кабинет и стал 
возбужденно поздравлять его. Спокойно и даже несколько медленнее, чем обычно, 
расхаживая по комнате с заложенными за спину руками, он серьезно ответил: «Да, 
конечно, это очень приятно. Я рад… Очень рад… Но, знаете, к этому примешивается 
и некоторое огорчение…"» Догадаться было нетрудно: «Потому что премия 
присуждена не за ту работу, которую вы сами считаете лучшей своей работой – не 
за бетасилы. Высшим проявлением его чувства собственного достоинства или 
гордости (можно назвать это как угодно) была одна особенность его научной 
работы: он всегда выбирал важнейшие, по его мнению, в данное время направления 
исследований, хотя обычно они и бывали труднейшими. Не знаю, сформулировал ли 
он такой принцип для себя сознательно или это было неизбежным свойством его 
характера борца, стремлением сделать почти невозможное, прыгнуть выше головы».