«Поточное производство» речь идет о научной организации труда. Есть и некоторые 
другие «нетехнические» главы (например, «Письменность»).
      Второй немаловажный вопрос: что, собственно, надо считать «изобретением»? 
Согласитесь, что ответить на него можно поразному. Одни скажут, что 
изобретение — это выдвижение самой идеи, изложение принципа. Другие 
подразумевают под изобретением создание работающей модели. Третьи — внедрение 
этой модели в производство. Делая разные акценты, можно поразному рассказывать 
историю любого изобретения. Близок к этому и другой извечный вопрос: кто 
является автором изобретения? Ибо нет, наверное, такого великого изобретателя, 
который не имел бы своих предшественников, потому что ничего, как известно, не 
рождается на пустом месте. Наконец, еще одна немаловажная деталь — до какой 
степени должны мы углубляться в рассказ об изобретении, то есть где кончается 
«изобретение» и начинается то, что зовется «усовершенствованием». Прежде чем 
изложить принципы, которыми мы руководствовались в нашем изложении, позволим 
сослаться на слова одного из самых выдающихся изобретателей конца XIX и начала 
XX века — Томаса Альвы Эдисона. В одном из своих интервью Эдисон признался: 
«Легко делать удивительные открытия, но трудность состоит в усовершенствовании 
их настолько, чтобы они получили практическую ценность». Всякий, знакомый с 
историей техники, согласится, что это именно так. И пусть никого не вводят в 
заблуждение рассказы о внезапных озарениях, чудесных совпадениях и удивительных 
удачах, которые будто бы случались с некоторыми великими изобретателями. Все 
это не более, чем досужие домыслы. Да, мы знаем, что Уатт будто бы «изобрел» 
свою паровую машину во время прогулки, увидев, по его собственным словам, «как 
пар вырывался из окна прачечной». Но мы так же знаем, что он потратил потом 
более десяти лет каждодневного упорного труда, прежде чем сумел наладить 
серийный выпуск этих машин. Потому что одного «принципа действия» еще мало. И 
когда дело дошло до реального пара, реального металла и реальных машин, все 
оказалось совсем не так просто, как могло показаться вначале. Мы знаем также, 
что Морзе изобрел все части своего знаменитого телеграфного аппарата всего за 
две недели, пока плыл на корабле из Европы в Америку. Но сколько неудач и 
разочарований ожидало его в последующие годы, пока он сумел воплотить свою идею 
в реальную схему! И сколько еще сил и средств пришлось ему потратить, прежде 
чем он сумел доказать, что его телеграфный аппарат — не игрушка, а нужная и 
полезная вещь. Мы знаем, как удивительно повезло изобретателю телефона Беллу, 
когда изза ошибки его помощника, чинившего контакт, ему открылся простой 
способ преобразования звуковых волн в электрические, и наоборот. Но не стоит 
забывать, что это произошло ни с кемнибудь другим, а именно с Беллом после 
многолетней работы над проблемой телефонной связи. Эти примеры можно продолжать 
и продолжать, вывод будет один: изобретателем по праву должен считаться не тот, 
кто сделал «удивительное открытие», а тот, кто придал ему «практическую 
ценность». Мы, кстати, невольно признаем это: говоря, что такоето изобретение 
сделано темто или темто, мы тем самым переносим на одного человека достижения 
его предшественников и современников (а этих последних мы, увы, забываем; 
справедливо или не справедливо — это другой вопрос). У всех на языке имена 
Галилея, Уатта, Модсли, Стефенсона, Фултона, Морзе, Маркони, Зворыкина, 
Сикорского, Брауна или Королева. Эти люди по праву считаются величайшими 
изобретателями, хотя прекрасно известно, что зрительными трубами пользовались 
до Галилея, что паровые машины работали до Уатта, что суппорт применяли до 
Модсли. Ни для кого не секрет, что паровозы (и очень неплохие) строили до 
Стефенсона, а пароходы — до Фултона. Мы знаем, что телеграфы функционировали до 
Морзе, что принцип радио был уже известен до Маркони, что телевизоры показывали 
до Зворыкина, вертолеты летали до Сикорского, а ракеты брали старт до Брауна и 
Королева (и что их собственные ракеты никогда бы не стартовали без усилий 
подчиненных им мощных научных коллективов). И тем не менее это ничего не меняет.
 Огромная заслуга конкретно этих и многих других «признанных великими» 
изобретателей перед человечеством заключается в том, что, взявшись за какуюто 
(быть может, даже чужую) неразработанную идею, они упорным трудом, преодолев 
множество затруднений, довели ее до такого состояния, когда для всех стала 
очевидна ее «практическая ценность». Именно этот акт мы и принимаем в 
дальнейшем за «изобретение» в подлинном смысле этого слова. Что же касается 
вопроса о том, до какой «степени совершенства» того или иного изобретения 
следует доводить рассказ, то мы обычно останавливались на той стадии, когда 
дело доходило до серийного выпуска и начала массового применения. После этого, 
на наш взгляд, изобретение уже перестает быть изобретением, а делается объектом 
«усовершенствования». (Так, например, историю кинематографа мы доводим до 
возникновения первых кинотеатров, историю радио — до начала коммерческого 
использования радиотелеграфа для связи через Атлантический океан, историю 
телевидения — до возникновения первых систем центрального вещания, историю 
аэроплана — до перелета Блерио через ЛаМанш, историю ракет — до полетов первых 
спутников, хотя, разумеется, история кино, радио, телевидения, ракетостроения 
или авиации этим периодом не исчерпывается, она продолжается и сопровождается 
многими новыми замечательными изобретениями, вот только к числу величайших их 
уже отнести нельзя.)
      Наконец, последнее, о чем хотелось сказать — это о принципах самого 
изложения и отбора материала. Понятно, что, взявшись описывать, по сути дела, 
всю историю техники, мы имели дело с огромным объемом материала, которого с 
избытком хватило бы на несколько книг. Поневоле приходилось от чегото 
отказываться, о чемто говорить короче, о чемто лишь упоминать по ходу дела. 
Однако при всем этом во всех очерках четко и последовательно выдержана главная 
цель этой книги: ясно, понятно, доходчиво, но без упрощений рассказать о