сегодня как первая поистине характерная песня современного музыкального театра. 
Эта песня, значительно более сложная по мелодии и гармонии, чем песни, 
написанные по европейскому образцу такими его современниками, как Виктор 
Герберт и Рудольф Фримл, послужила моделью для многих песенников.
      Во время войны у Керна появилось немало возможностей сочинять музыкальные 
шоу полностью для небольшого ньюйоркского театра «Принцесс». Свою 
заинтересованность в содержательных песнях он распространил и на содержательные 
шоу, когда песни и музыка к спектаклям полностью вписывались в драматургию 
(даже когда они оказывались поверхностными). До Керна драматургическое действие 
обычно внезапно прерывалось для быстрого, но никак не связанного с сюжетом 
песеннотанцевального номера, после которого возобновлялось развитие действия. 
Хотя вплетение Керном музыки в драму не было новостью, оно стало таковой для 
популярного музыкального театра. Со времен Моцарта европейская опера близко 
подошла к проблеме интеграции песни и драмы разными путями, достигнув своей 
кульминации в чистом восприятии шедевра импрессионизма конца XIX в. – оперы 
Клода Дебюсси «Пеллеас и Мелизанда». В Америке же популярный музыкальный театр 
вырос из водевиля, мелодраматических пьес и европейской оперетты, т. е. из тех 
форм, которые уделяли мало внимания чемулибо, кроме развлечения.
      «Плавучий театр» является как раз тем редким произведением, которое 
объединило все исторические элементы и предложило нечто совершенно новое. 
Плавучий театр – это спускающееся по реке судно, на котором даются старомодные 
музыкальные и драматургические представления. Но плывущие на нем актеры 
отличаются сложными характерами, не являются шаблонными фигурами, которыми 
кажутся на первый взгляд. Времена меняются, обнажаются старые предубеждения 
белых и черных, становится очевидной нескончаемая жестокость. Это музыкальное 
шоу скользит по направлению к очистительному завершению – примирению, раскаянию 
и признанию, что «старушка Река все течет и течет».
      Керн и Хэммерстайн рассказывают не только обычную историю двух молодых 
исполнителей главных ролей, делающих вид, что любят друг друга, необычно 
расходящихся, когда его карточные долги обрекают семью на нищету, и 
примиряющихся только в преклонном возрасте. Это еще и история смешанного брака, 
история певицы кабаре, мулатки Джули, тоскующей по своему мужчине в 
превосходной песне «Билл» и жертвующей своей карьерой, чтобы помочь в нужде 
молодой подруге. Постановка в Варьете Цигфелда популярного шоу с подобной 
историей, несмотря на костюмы, большое судно «Американа» и другие атрибуты, 
была революционной, и мы можем только похвалить авторов за их мужество и 
дальновидность.
      После «Плавучего театра» Керн в основном отошел от сцены, чтобы посвятить 
больше времени своей семье. В 1930х и 1940х гг. он написал несколько «хитов» 
к голливудским фильмам, в том числе такие утонченные песни, как «То, как ты 
выглядишь сегодня ночью» и «Последний раз, когда я видел Париж». По многим его 
шоу были сняты фильмы, прежде всего «Плавучий театр» с Ирен Данне, Хелен Морган 
(примечательно, первая исполнительница роли Джули), Полем Робсоном и Хэтти 
Макдэниель. Хотя коекто называл его расистским, шоу (особенно его блестящий 
первый акт) сохраняет свое мощное послание. Подобно «Приключениям Гекльберри 
Финна» Марка Твена в оперетте рассматриваются проблемы предубеждений и 
смешанного брака в самом центре Америки. Сам факт того, что постановка Цигфелда,
 обычно озабоченного лишь чрезмерной фривольностью, затронула столь важные темы,
 показал, что мюзикл может нести какуюто идею, а не просто развлекать. Мюзиклы 
Роджерса и Хэммерстайна с легкостью вытекли из вод, приведенных в движение 
«Плавучим театром».
      В 1945 г. у Керна случился инсульт, когда он прогуливался по ньюйоркской 
улице. Поскольку у Керна не оказалось никаких документов, безымянную жертву 
доставили в городскую больницу на острове Уэлфэр. Друзья разыскали его и 
перевели в лучше оборудованную клинику, где через несколько дней он умер на 
глазах у Оскара Хэммерстайна, так и не выйдя из комы.
      
БОРИС ПАСТЕРНАК
      
      
(1890–1960)
      
      «Его дух наполнял весь наш дом», – записал российский поэт и романист 
Пастернак о друге семьи и наставнике, графе Льве Толстом. Этот дух Толстого, по 
правде сказать, дух заботы о человеке, дух терпимости, сострадания, глубокого 
понимания мотивов и надежд жил в мрачные ночи сталинского террора в Борисе 
Пастернаке.
      Запад помнит его главным образом по его последнему крупному произведению 
– роману «Доктор Живаго» (и прежде всего по экранной версии Дэвида Лина). 
Русские же славят его жизнь за великую поэзию, созданную в золотой век 
Владимира Маяковского и Сергея Есенина после революции 1917 г. и позже, после 
Второй мировой войны.
      Удостоенный в 1958 г. Нобелевской премии по литературе за свое творчество 
целом, достигшее кульминации в «Живаго», Пастернак вынужден был отказаться от 
нее из опасения быть изгнанным из России. Даже униженный властями, Пастернак, 
подобно своему соотечественнику Дмитрию Шостаковичу, остается убедительным 
символом силы художественной правды и мужества во мраке злейшей тирании. Почти 
его поэзия и роман «Живаго» проникнуты безудержным лиризмом и человечностью.
      Пастернак рос в Одессе и Москве. Его мать, концертмейстер (ученица 
выдающегося российского пианиста и композитора, еврея Антона Рубинштейна) Роза