государства, единодушно вынес обвинительный вердикт. Дрейфуса приговорили к 
пожизненной каторге – разрешенной законом высшей мере наказания. Лишенный 
военного звания самым унизительным образом, он был отправлен в настоящий ад.
      Как только Дрейфус был заточен на Дьявольском острове, французская 
общественность забыла о нем. Франция обезопасила себя от предателей. Дрейфус 
коекак перебивался на пустынном острове в компании с надсмотрщиками, которым 
было запрещено разговаривать с ним, и постепенно терял всякую надежду вкупе со 
здоровьем.
      Через год после осуждения Дрейфуса подполковник Жорж Пикар был назначен 
на место Сандера, ушедшего в отставку в связи с неизлечимой болезнью. Дотошный 
Пикар принялся изучать неясные мотивы совершения Дрейфусом столь тяжкого 
преступления. Пикар проштудировал досье, представленное военным министром 
трибуналу, которое обусловило столь быстрое осуждение. Его поразило, насколько 
скудным и неубедительным было якобы неопровержимое доказательство. В то же 
время Пикару передали небольшую карточку, которую агент французской службы 
наружного наблюдения вытащил в кафе из кармана немецкого военного атташе. 
Карточка была адресована на имя майора Фердинана Вальсена Эстергази – офицера 
аристократического рода с сомнительной репутацией.
      Примерно тогда же Эстергази подал рапорт на занятие поста в Генеральном 
штабе. Пикар сравнил этот рапорт со злополучным списком. Почерк оказался 
идентичным. Шпионом был Эстергази! Начальство Пикара не хотело и слышать об 
этом. Высокопоставленные чиновники французского правительства, в том числе 
военный министр, санкционировали дело, и оно было закрыто.
      Семья Дрейфуса начала распространять в прессе слухи о его бегстве, 
стараясь привлечь хоть какойто интерес к делу. Была надежда на пересмотр дела. 
Антисемиты в прессе и военных кругах предприняли ответные шаги. Газеты 
публиковали подстрекательские сообщения о заговоре международных еврейских 
профсоюзов с целью освободить Дрейфуса и нанести поражение Франции. Дрейфус был 
закован в кандалы. Когда его надзиратель выразил протест против подобного 
обращения с заключенным, его уволили и заменили садистом. Обвинения Пикара 
против Эстергази обеспокоили майора Анри, который с помощью фальшивомонетчика 
добавил «новое» доказательство в досье Дрейфуса. Пикар был отправлен в Африку, 
а его место занял Анри. Операция прикрытия продолжалась.
      Семья Дрейфуса не сдавалась. После опубликования фотокопии злополучного 
списка в популярной газете, брат Дрейфуса, Матье распространил по всему Парижу 
брошюры с копиями списка. Почерк Эстергази был идентифицирован. С помощью 
известного французского сенатора Огюста ШерераКестнера правительство 
предприняло расследование возможного участия Эстергази. Следствие признало 
недостаточным доказательство Матье. Эстергази, со своей стороны, не согласился 
с таким решением и потребовал судебного разбирательства в военном трибунале.
      Разбирательство в военном трибунале превратилось в фарс. Несмотря на 
свидетельства ШерераКестнера и Пикара и на представление дискредитирующих 
доказательств, трибунал (отталкиваясь от распухшего досье майора Анри) 
реабилитировал Эстергази, которого его сторонники вынесли на руках из зала суда 
под приветственные крики: «Да здравствуют Эстергази и армия! Смерть евреям!»
      Дело Эстергази тем не менее послужило мобилизации прогрессивных сил 
Франции. На помощь уважаемому сенатору ШереруКестнеру пришли журналист, 
ставший позже премьерминистром Франции, Жорж Клемансо и популярный романист 
Эмиль Золя. Последний немедленно ответил на оправдание Эстергази блестящей 
статьей «Я обвиняю!», которая до сих пор является свидетельством упрямой истины 
на службе юстиции. Золя обвинил Мерсье и других генералов в соучастии в тяжелом 
преступлении. Антисемиты ответили погромами в большинстве французских городов, 
самый страшный из них произошел в колониальном Алжире. Правительство обвинило 
Золя в клевете. Он бежал в Англию, чтобы избежать тюремного заключения. Пикар 
был арестован и осужден по сфабрикованным обвинениям.
      В конце концов правда чудесным образом восторжествовала. В 1898 г. новый 
военный министр генерал Годфруа Кавеньяк тщательно допросил майора Анри 
касательно мнимых доказательств, обусловивших осуждение Дрейфуса и оправдание 
Эстергази. Анри признался во всем. Кавеньяк приказал арестовать Анри, и он в ту 
же ночь совершил в тюремной камере самоубийство, перерезав себе бритвой горло. 
Эстергази, сбривший свои знаменитые усы, бежал в Бельгию.
      Несмотря на все это, французское правительство и многие французы 
продолжали верить, что армия не может творить зло. Дрейфуса вернули во Францию 
– белого как лунь, измученного малярией; его высокий от природы голос стал 
пронзительным и гулким. Его дело слушалось еще раз, и его снова осудили. Ему 
предложили помилование, на которое он согласился. Клемансо и другие пришли в 
ярость от его трусости. Дрейфус остался при своем мнении. Позже он дослужился 
до генерала, защищал Париж во время Первой мировой войны, командуя 
артиллерийской батареей, и умер в 1935 г. – за пять лет до оккупации Франции 
Гитлером. Хотя Клемансо и другие левые политики возглавили правительство после 
убедительной победы на выборах в 1906 г., антисемитизм стал частью политики 
французского государства, которая привела к прямому соучастию в Холокосте. 
Жестокие гонители Дрейфуса в годы режима Виши во время Второй мировой войны 
проводили свою кровавую линию в отношении французских евреев и евреев беженцев 
из других стран. Гестапо нашло готовых соучастников своих преступлений в новых 
эстергази, дрюмонах, анри, сандерах и многих других.
      В тот промозглый январский день 1895 г. на плацу, где был унижен гордый, 
хоть и ограниченный эльзасский офицер, оказавшийся, на свою беду, евреем, 
присутствовал один репортер из Вены. Это событие изменило всю жизнь Теодора 
Герцля. Во избежание такого рода преследований евреи должны были заиметь свою