Уединившись последние тринадцать лет жизни в комнате с покрытыми пробкой 
стенами, он писал (постоянно исправляя) в странных узких записных книжках 
объемистый опус из семи частей, соединяя свой опыт жизни в высшем обществе с 
вымышленной вселенной необычайной энергетики и красоты.
      Хотя Пруст написал и другие романы до «Памяти», его помнят прежде всего 
по уникальной направленности названного шедевра. Повествование ведется 
Рассказчиком, а не всемогущим и всевидящим автором. События и персонажи романов 
рассматриваются через призму того, что видит и чувствует вымышленное лицо, 
необязательно ассоциируемое с автором. Представляется, что Рассказчик имеет 
собственные побуждения поведать то, что помнит, собственные суждения, якобы 
расходящиеся с обычно вездесущими мнениями автора.
      До Пруста такие великие романисты, как Бальзак, Диккенс, Толстой, Флобер, 
Достоевский и Золя, ведут повествование как летописцы (даже когда история 
рассказывается таким персонажем, как Пип в «Больших ожиданиях»). Постоянно 
чувствуешь присутствие творца, автора, направляющего и ведущего историю. Иное 
дело – Пруст. Хотя и основанная на его опыте, приобретенном в салонах верхушки 
общества, «Память» является художественным произведением, а не автобиографией. 
Беллетристика же – как бы провозглашает Пруст – требует радикально новой 
перспективы.
      Он также изменил структуру романов. До «Памяти» романы имели четкие 
сюжеты, обычно заканчивавшиеся смертью героя. Пруст писал бессюжетные романы, 
не имевшие ни кульминационных пунктов, ни неожиданных мелодраматических 
поворотов или случайных эпизодов. В кажущихся бесконечными и подчас 
неподвластных пониманию предложениях действительность представляется такой, 
какая она и есть. События неумолимо следуют одно за другим. Люди и места текут 
мимо. Время проходит и исчезает.
      История его жизни проста. Его мать Жанна Вейль была дочерью 
состоятельного биржевого маклера. Отец Адриан родился у скромных 
лавочниковкатоликов, но стал уважаемым врачом и специалистом по муниципальной 
гигиене. Адриан Пруст стоял у истоков современных методов улучшения санитарного 
состояния европейских городов, препятствующих распространению холеры, но не 
смог, однако, предохранить сына от тяжелой астмы.
      Несмотря на попытки вести нормальный образ жизни (Марсель добровольно 
поступил в военное училище и посещал занятия по праву и политологии), будущий 
романист предпочел наслаждения прекрасной эпохи, так называемых пиршественных 
лет в веселые 1890е гг. Пользуясь наследством матери и общественным положением 
отца, Марсель проводил в праздности свою молодость в будуарах известных 
красавиц (обычно королевских кровей). Он надолго подружился с такими 
творческими личностями, как композитор Рейнальдо Ан, поэтесса Анна де Ноайль, 
писатель Анатоль Франс и язвительный беллетрист барон де Монтескье. Все эти 
друзья (и некоторые из его графинь) обрели бессмертие в персонажах «Памяти». 
Родители всячески противились праздной жизни Марселя, приводя ему в пример 
приличную карьеру его брата – врача Робера (именно он позаботился о Марселе в 
его трудные последние годы и добился посмертного издания его сочинений).
      Ему было за тридцать, и единственное, что он успел сделать в своей жизни, 
кроме бесчисленных часов, проведенных в аристократических салонах, это написать 
два плохоньких, подражательных и незавершенных романа. Преждевременная смерть 
его родителей пробудила Пруста от бездействия и обратила к целеустремленной 
жизни. Поняв, что и его жизнь не вечна, он заперся в своей квартире и начал 
писать отчет о том, что ему было известно лучше всего, – о светском обществе на 
рубеже веков. Добиваясь полной сосредоточенности и идеальной тишины, Пруст 
сделал свою спальнюкабинет звуконепроницаемой, обив ее стены пробкой. И он 
непрерывно писал тринадцать лет. Умер Пруст в 1922 г., редактируя седьмую книгу 
«Памяти».
      Пруст писал примерно так, как винодел выращивает виноградную лозу. В его 
литературном садоводстве условный сюжет и раскрытие персонажей орошались 
мощными потоками жизни. Как и почему мужчины и женщины любят друг друга, живут 
счастливо либо теряют себя в ревности или ненависти – все эти вопросы 
переплетаются в цветистой, почти зеленой прозе. Маленький бисквит, опущенный в 
мятный чай и испускающий ароматы юности рассказчика, – таков самый известный 
образ вычурной и символической прозы Пруста.
      Он опрокинул свойственные девятнадцатому веку представления о 
действительности и времени. Прежние писатели воспринимали время, отслеживая 
последовательность узнаваемых событий. У Пруста «реальное» время было вытеснено 
изучением реальности, разворачивающейся внутри его персонажей. Пруст тщательно 
препарирует развитие внутреннего «я» людей во времени, а не только их внешние 
проявления, обнажающиеся в мелодраме.
      В великолепном приливном движении впечатлений и жестов «Память» 
заканчивается решением Рассказчика написать роман, чтобы поведать все, что 
может вспомнить. Конец такой, каким было и начало. Круг замыкается на самом 
себе.
      
МЕИР РОТШИЛЬД
      
      
(1744–1812)
      
      В Юденгассе (Еврейском переулке) в гетто немецкого города 
ФранкфуртнаМайне номерным знакам домов предшествовали цветные знаки, 
обозначавшие фамилии семей и занятия. Фамилия «Ротшильд», или «Красный щит»,