«Откровенно говоря…», «Любовь и коварство» (1949).
      В июле 1950 г. у Райкиных рождается сын Костя. Хоть война давно кончилась,
 но жизнь у семейства Райкиных попрежнему была тяжелой, о чем Аркадий 
Исаакович вспоминает: «Как всегда, театр был в постоянных разъездах. Случалось, 
что я просыпался, не понимая, где нахожусь. Примерно на два месяца ежегодно 
приезжали в Москву, несколько дольше работали в Ленинграде, по месяцу 
гастролировали в разных городах. У меня был постоянный номер в гостинице 
«Москва», где мы оставляли Костю на попечение бабушки. Маленького Костю таскали 
за собой, можно сказать, в рюкзаке за плечами. В гостинице «Москва» прожили 25 
лет, начиная с первых гастролей театра в 1942 г. В Ленинграде у нас было три 
комнаты в большой квартире в доме на Греческом проспекте, где, кроме нас, 
обитали шесть жильцов. Позднее, когда Костя подрос, он учился то в 
ленинградской, то в московской школе».
      О жизни в семье Константин Райкин так вспоминает: «Никакого особенного 
благополучия у нас не было… Папа играл двадцать спектаклей в месяц, получал по 
сорок рублей за спектакль: это было много, это была зарплата академика, но это 
не богатство… Машина у нас когдато появилась, дачи так никогда и не было… Папа 
очень спокойно относился к житейским благам, мама тоже, и меня они не 
баловали…»
      В 1950 г. Райкин расстается с драматургом Поляковым. Но в театре по 
прежнему один за другим выходят спектакли: «Человекневидимка», «Белые ночи», 
«Любовь и три апельсина». В них Райкин становится гораздо острее как сатирик.
      Аркадий Райкин и Михаил Жванецкий познакомились в 1960 г. в Ленинграде, 
Жванецкий тогда учился в Одесском институте инженеров морского флота и много 
времени посвящал самодеятельности. В 1961 г. Райкин исполняет первую интермедию 
Жванецкого «Разговор по поводу». Три года спустя Райкин привлекает Жванецкого к 
работе над новой театральной программой «Светофор». В этой программе Райкиным 
впервые были сыграны знаменитые миниатюры Жванецкого: «Авас», «Дефицит», «Век 
техники». И в 1967 г. Райкин берет Жванецкого в штат своего театра, сначала 
артистом, а потом заведующим литературной частью.
      Но недолго два выдающихся юмористасатирика смогли проработать вместе. В 
начале 70х Райкин расстается с Михаилом Жванецким. Вспоминает сатирик:
      «Однажды в разгар моих успехов директор театра мне сказал: «Аркадий 
Исаакович решил с тобой расстаться». Это был не просто удар, не катастрофа, это 
была гибель.
      Я пришел к нему, подложив заявление об увольнении в конец новой миниатюры.
 Он спокойно прочитал и сказал, подписав: «Ты правильно сделал…»
      Я не хотел говорить ему, каким ударом для меня был разрыв с театром. Мы 
расстались в отношениях враждебных…
      Позднее я чтото еще писал. Но мне было тяжело появляться даже возле 
театра. Со временем я понял закономерность смены авторов в театре Райкина. Это 
был естественный процесс развития художника. Каждый автор в этом театре имеет 
свой век – золотой, потом серебряный, бронзовый… Мы виделись редко, при 
встречах были фальшиво дружественны. В этом тоже его сила. Он очень сильный 
человек».
      В 1968 г. Райкину присвоили звание народного артиста СССР, после 33 лет 
непрерывной работы театра и самого Райкина, после того, как его театр объездил 
все уголки Советского Союза.
      Затем последовал очень нелегкий период в жизни Райкина, о котором 
вспоминает Л. Сидоровский:
      «…Спектакль «Плюсминус»… был впервые показан на невских берегах весной 
1970го.
      В ту весну, как известно, пышно отмечалось столетие со дня рождения 
Ленина, и Райкин, отталкиваясь от этой даты, решил сотворить действо особой 
остроты, особого накала… Артист стремительно выбегал на сцену и с ходу начинал 
монолог: «Остроумная манера писать состоит, между прочим, в том, что она 
предполагает ум также и в читателе…» В зале – звенящая тишина… А артист после 
секундной паузы добавляет: «Владимир Ильич Ленин. Философские тетради». Этот 
монолог сочинил сатирик, писатель Леонид Лиходеев, причем он нашел у Ленина еще 
несколько таких же, никому в зале не известных цитат, которые тогда, в 
семидесятом, ревностным охранителям «системы» казались прямотаки 
«контрреволюцией»…
      Спектакль зрители принимали восторженно… Но осенью както заявился в 
столичный Театр эстрады секретарь Волгоградского обкома партии, и ему очень не 
понравилось, что говорит со сцены Райкин, и как на это реагирует народ. 
Разгневавшись, вмиг отправил в ЦК донос, и оттуда столь же быстро последовало в 
театр распоряжение: «Первый ряд не продавать!» И каждый вечер стала 
располагаться на тех стульях комиссия… Аркадий Исаакович позже рассказывал: 
«Костюмы одинаковые, блокноты одинаковые, глаза одинаковые, лица непроницаемые… 
Все пишут, пишут… Какая тут, к черту, сатира? Какой юмор?..»
      Через неделю вызвали артиста в ЦК, и там небезызвестный Шауро стучал по 
столу кулаками и советовал Райкину «поменять профессию»… У Райкина инфаркт, 
после которого он стал совсем седым. В Москве и Ленинграде ему запретили 
выступать. Театр отправили на длительные гастроли в Петрозаводск. Лишь 1971 г. 
Райкин вернулся в Ленинград – приближалось его 60летие».
      Чтобы «снизить» огромную всенародную любовь к артисту, в 1971 г. в КГБ 
СССР была сочинена история, вполне одобренная властями.
      Аркадий Райкин вспоминал:
      «Была запущена такая сплетня: будто я отправил в Израиль гроб с останками 
матери и вложил туда золотые вещи! Впервые я узнал это от своего родственника.