что я собственными руками выковал меч, который теперь так жестоко ранит меня. 
Пусть ответит им за меня Всевышний, который знает чистоту моей души и который 
некогда сказал о самом себе: "Я раскаиваюсь, что создал человека". Лишенный 
своих светских владений, Иннокентий III обратился к французскому королю Филиппу 

Августу и заключил с ним союз.
В ноябре 1210 года папа отлучил Оттона от церкви и освободил его подданных от 
клятвы верности. С той же энергией, с которой он несколько лет назад защищал 
Оттона, теперь создавал коалицию против него.
Свидетельством дипломатической гибкости и неутомимости Иннокентия III может 
служить его огромная переписка. Она характеризует папу как изворотливейшего 
политика, который не брезговал никакими средствами в дипломатической 
деятельности, лишь бы добиться своего. Запугивая небесными и земными карами 
одних, внушая обманчивые надежды другим, вступая в тайные соглашения с третьими,
 
он прокладывал дорогу к установлению верховенства папства не только в 
Германской 
империи.
Иннокентий III добросовестно исполнял свои обязанности опекуна над Фридрихом. 
Он 
боролся с Марквальдом Анвейлером, который, пробравшись на юг, пытался 
провозгласить себя королем Сицилии; позднее не позволил уже Оттону отнять 
владения у Фридриха.
В сентябре 1211 года король Богемский, герцоги Австрийский и Баварский, 
ландграф 
Тюрингский и другие князья, собравшись в Нюренберге, избрали Фридриха 
императором Германии Иннокентий утвердил этот выбор, хотя раньше выступал 
против 
того, чтобы Сицилия и Германия оказались в одних руках. Однако вызывающее 
поведение Оттона заставило его забыть о непосредственном интересе святого 
престола.
В марте 1212 года Фридрих прибыл в Рим; он присягнул на верность Иннокентию III 

за Сицилийское королевство. Затем 9 декабря 1212 года он принял корону Германии.

Однако Иннокентию все-таки удалось обезопасить папский престол, получив от 
Фридриха ленную присягу в отношении Сицилии. Фридриху пришлось также уступить 
папству и ряд привилегий в нарушение Вормсского конкордата. Отныне папа мог 
заявить, что в Германии избрание епископов происходит "исключительно свободно", 

то есть без вмешательства светской власти Между тем епископы представляли в 
Германии огромную силу: они были не менее могущественными, чем самые сильные 
князья. На их землях в Майнце, Кельне, Трире, Зальцбурге, Вюрцбурге сидели 
сотни 
и тысячи вассалов и сотни тысяч крепостных и зависимых крестьян. В те времена 
земля "служила", и в распоряжение духовных князей поступали материальные 
средства и военные силы. Обширнейшие архиепископские и монастырские земли 
выпадали из-под власти императора и в военном смысле, и в финансовом. Поэтому 
предоставление папе права назначения духовных князей равносильно было подрыву 
императорской мощи и созданию грозной опасности внутри империи со стороны 
зависимых от папы прелатов церкви.
Иннокентий III воспользовался борьбой между Капетингами и План-тагенетами для 
подчинения Англии. Когда освободилась кентерберийская
72

100 ВЕЛИКИХ ДИПЛОМАТОВ

архиепископская кафедра, Иннокентий III, несмотря на противодействие Иоанна 
Безземельного, отдал ее Стефану Лангтону (1206), затем наложил интердикт на 
Англию, отлучил короля от церкви, объявил его низложенным и предложил 
английскую 
корону Филиппу Августу. Вынужденный уступить, Иоанн Безземельный отдал Римской 
церкви Англию и Ирландию и принял их обратно как лен (1213).

Но Англия не хотела делить унижение со своим королем. Во время своей борьбы с 
баронами и народом вынужденный подписать Великую хартию (1215) Иоанн 
Безземельный обратился к папе за помощью. Иннокентий III заступился за него: 
"Во 
имя всемогущего Бога, именем св. Петра и Павла и принадлежащей нам властью мы 
всецело осуждаем и проклинаем эту хартию и под страхом анафемы запрещаем королю 

исполнять ее, а баронам - требовать ее исполнения". Он отлучил прелатов и 
баронов, сопротивлявшихся королю, но последние продолжали упорствовать, 
междоусобие разоряло Англию, и англичане считали виновником своих бедствий папу.
 
"Первосвященник, - пишет Матвей Парижский, - который должен был бы быть 
источником святости, зеркалом благочестия, стражем справедливости и защитником 
истины, покровительствует такому человеку! Почему он поддерживает его? Чтобы 
пучина римской жадности могла поглотить богатства Англии".