но все же поддержку, Коринф же убедится в том, что Афины отнюдь не склонны 
нарушать договора и обострять отношения.

В 433 году до Р. X. у Сиботских островов, неподалеку от Керкиры, произошло 
морское сражение, которое Фукидид назвал "величайшим из всех, когда-либо 
происходивших между эллинами". 150 кораблям пелопоннесцев противостояли 110 
судов керкирян и 10 афинских триер. Схватка длилась почти целый день и 
прекратилась, когда на горизонте показались еще 20 кораблей, посланных Периклом.


В этой битве не было ни побежденных, ни победителей. Равновесие сил почти не 
нарушилось, но мир - тот самый 30-летний мир, который обязались сохранять Афины 

и Спарта, - повис на волоске. Коринф обвинил Афины в нарушении договора.

Спарта готовилась к войне. В Афины зачастили спартанские посольства. Третье 
посольство обратилось к афинянам с кратким предложением: "Лакедемоняне желают 
мира, и он будет прочно сохраняться, если Афины дадут эллинам независимость" - 
требование, исполнение которого уничтожило бы всю силу Афин, и если в нем было 
бы отказано, то спартанцы, начиная

ПЕРИКЛ

25

войну, представлялись бы борцами за эллинскую свободу. Требование это 
настраивало против Афин их союзников.
Народное собрание демонстративно выразило доверие Периклу. Демос благодарил его 

за заботу о безопасности государства и призывал отвергнуть притязания 
спартанцев 
и начать энергичные действия против них. Правда, раздавались и другие голоса, 
советовавшие идти на уступки и не подвергать страну смертельной угрозе. Перикл 
положил конец колебаниям: "Афиняне, я неизменно придерживаюсь мнения, что не 
следует уступать пелопон-несцам. Ясно, что спартанцы и прежде питали к нам 
вражду, а теперь - больше, чем когда-либо. Оружием, а не речами предпочитают 
они 
разрешать недоумения - и вот они уже являются не с жалобами, а с приказаниями. 
Если вы уступите, они тут же предъявят новые, более тяжелые требования, поняв, 
что вы испугались. Напротив, решительным отказом вы ясно дадите понять, что они 

должны обращаться с вами, как равные с равными. Что касается возможностей для 
войны, то мы ничуть не слабее их. <... >
Я не сомневаюсь в победе, если только вы не будете стремиться к новым 
завоеваниям и сами не будете себе создавать опасности. А спартанским послам 
ответим так: "Мы разрешим мегарянам пользоваться рынком и гаванями, если 
спартанцы прекратят изгнание чужеземцев, и предоставим независимость городам, 
которые были независимы раньше, если спартанцы позволят и своим городам жить по 

собственным законам. В соответствии с договором о мире мы готовы подчиниться 
решению третейского суда и не будем начинать войну". Вот ответ справедливый и 
достойный нашего города. Но помните, война все равно неизбежна, и чем охотнее 
мы 
примем вызов, тем с меньшей настойчивостью враги будут наступать на нас".
Уверенность Перикла передалась демосу. Если уж он, человек предусмотрительный и 

сдержанный, всегда и во всем привыкший действовать наверняка и избегавший риска,
 
столь решительно призывает к войне, значит, Афинам ничего не грозит.
Стремился ли Перикл к этой войне? Вряд ли. Но он ясно видел, что ее не избежать,
 
и потому обязан был готовиться к ней и внушать демосу надежду на успех. 
Механизм, приведенный в движение с его участием, вышел из-под контроля 
отдельных 
людей, и он бессилен был остановить, повернуть развитие событий в другую 
сторону.
Пелопоннесская война, в которой афиняне и спартанцы боролись за власть в Греции,
 
началась в 431 году до Р. X. и с незначительными перерывами продолжалась до 404 

года до Р. X.
Военные действия велись с переменным успехом, когда Афины поразила эпидемия 
чумы, от которой умерли многие знатные граждане.
После относительно неудачного похода суд присяжных отстранил Перикла от 
должности полководца и наложил на него штраф.
Перикл вернулся к частной жизни. В своем доме он принимал наиболее близких 
друзей. Рядом с ним была его жена Аспазия. Когда Перикл с ней познакомился, она 

была гетерой. Пленившись ее умом и манерами, он развелся с женой и вступил в 
брак с Аспазией. И, надо сказать, новое супружество оказалось счастливым. Пока