12 февраля был показан «Ричард III». Актер напряженно готовился к 
спектаклю и очень волновался. Он заболел, голос его хрипел, но отменить 
премьеру он всетаки не решился. Огромным усилием воли Кин заставил себя 
сыграть спектакль, после которого у него открылось кровохарканье.
      Однако роль Ричарда III стала одной из самых популярных в репертуаре 
актера. Кин давал «мягкое и улыбающееся злодейство», показывая своего героя 
умным, смелым, неотразимо обаятельным, особенно в сцене с леди Анной. Ричард 
вызывал не только чувство отвращения, но и удивления, смешанного с восхищением.
      Успех пьесы был огромным. На страницах газет Кина называли первым 
трагическим актером Англии. После того как стало известно о его болезни, 
появились заметки, в которых говорилось, что в здоровье Кина заинтересована вся 
Англия, так как он является национальным гением.
      В его игре все было тщательно отработано, подготовлено, подчинено единой 
мысли. Известно, что иногда он подсчитывал даже количество шагов, которые 
должен был сделать, выбегая на сцену. Кин знал, что будет делать в том или ином 
эпизоде, вплоть до мельчайших движений, жестов, интонаций голоса, и это не 
мешало ему на спектакле зажигаться воодушевлением, которое придавало его 
исполнению подлинную жизненность.
      Актер глубоко вживался в созданные им образы, их мысли и чувства 
становились ему так близки, что ему не надо было специально готовиться к 
очередному спектаклю — он легко входил в роль. Особенно ярко это проявилось в 
исполнении Кином его любимых ролей Гамлета и Отелло, которые он впервые сыграл 
в Лондоне соответственно 12 марта и 5 мая 1814 года.
      Сочетание тонкого ума с душевной мягкостью составляло характерную 
особенность Гамлета — Кина. Основной краской, которой актер рисовал образ 
Гамлета, была печаль, пронизывавшая все существо молодого принца.
      В любви Отелло — Кина к Дездемоне раскрывались лучшие черты характера 
мавра — его цельность, чистота, вера в людей. Крах любви означал наступление 
мрака и хаоса. Решение отдельных сцен часто были очень смелыми, неожиданными. 
Например, в момент, когда яд ревности начинал проникать в сердце Отелло, Кин 
вдруг сжимал руками голову так, будто хотел удержать головокружение, резко 
поворачивался спиной к зрительному залу и стоял в глубоком оцепенении. Этот 
эпизод всегда производил ошеломляющее впечатление, вызывая горячую симпатию к 
Отелло.
      В рецензиях подчеркивалось, что исполнение Кином роли Отелло явило собой 
пример наивысшего взлета актерского гения. Сила воздействия его игры была 
настолько велика, что зрители переставали замечать других актеров, отдавая все 
свои симпатии Кину. Роль Отелло считалась лучшей его ролью.
      Через два дня он сыграл в той же трагедии роль Яго. В трактовке Кина Яго 
был злодей с приятной речью, открытым выражением лица, солдат и светский 
человек. Только оставшись один, он сбрасывал маску.
      Первый сезон в Лондоне Кин закончил исполнением роли лицемера Люка в 
мелодраме Бергса «Богатство» (переделка комедии Мессинджера «Госпожа из Сити»). 
Тонкий ценитель театра, поэт Джон Китс, писал: «…вне сомнения способность 
анатомировать мимолетные движения страсти… является тем средством, благодаря 
которому Кин достигает огромной выразительности. Он всегда весь отдается 
нахлынувшему на него чувству, без размышлений о чемнибудь постороннем. Кин так 
же глубоко чувствует, как Вордсворт, или ктонибудь другой из наших мыслителей 
монополистов…»
      Затем Кин обратился к «Макбету» Шекспира. Кин отказался от традиционного 
образа Макбетазлодея. В его герое сочетались отвага и нерешительность, 
честолюбие и покорность, пренебрежение к будущему и страх перед ним. Кин 
показывал, какую огромную внутреннюю борьбу с самим собой вынес Макбет. Поэтому 
в финале, когда наступала расплата, зрители испытывали не только чувство 
удовлетворения от того, что преступник наказан, но и жалость к нему, как к 
человеку, у которого не хватило силы воли, чтобы вовремя остановиться и не 
свершить преступления.
      Для романтического искусства Кина была характерна неровность исполнения. 
Он всегда определял кульминационные куски в роли, которые как бы высвечивали 
основные черты характера героя. Эта особенность игры Кина позволила английскому 
поэту Кольриджу заметить: «Смотреть игру Кина все равно что читать Шекспира при 
блеске молнии».
      Вспоминая великие создания Кина в шекспировской трагедии, немецкий 
поэтромантик Г. Гейне писал: «Я как сейчас вижу его в роли Шейлока, Отелло, 
Ричарда, Макбета, и его игра помогла мне полностью уразуметь некоторые темные 
места в этих шекспировских пьесах. В голосе его были модуляции, в которых 
открывалась целая жизнь, полная ужаса; в глазах его — огни, освещающие весь 
мрак души титана; в движениях рук, ног, головы были неожиданности, говорившие 
больше, чем четырехтомный комментарий…»
      Кин сделался знаменит. Ему делали подарки и выказывали всяческие знаки 
внимания. Жена Анна настояла на том, чтобы он снял шикарный особняк, нанял 
слуг; ей нравилось устраивать приемы, обеды, музыкальные вечера, чувствовать 
своей среди аристократов.
      Кин же встречался со старыми друзьями. Он помогал бедным, часто выступал 
в театре в пользу актеров и целых провинциальных коллективов. В середине 1815 
года Кин создает в Лондоне клуб друзей под названием «Волки», доступ знати в 
который был закрыт. «Каждый „Волк“, — говорил Кин, — несправедливо преследуемый 
или незаслуженно оскорбленный, с сердцем, преисполненным вызовом, должен 
сказать себе: „пойду к своим братьям. Среди них я найду уши, которые 
внимательно выслушают мой печальный рассказ, и руки, готовые меня защитить“».