лет — национальной самокритике. В основу фильма «Господин Рипуа» Клемана был 
положен роман писателя Луи Эмона «Господин Рипуа и Немезида». Его герой — 
молодой соблазнитель, современный Тартюф. После съемок Рене Клеман сказал о 
Филипе: «Этот человек, излучающий нежность, имеет душу ребенка…»
      В июле 1953 года Филип сыграл в спектакле «Лорензаччо» Мюссе. После того 
как Вилара положили в больницу, за постановку взялся сам Жерар. Весь спектакль 
он замыкал на себя в роли Медичи. Филип искал ритм — стремительный, подвижный, 
емкий, для этого сам монтировал тридцать восемь картин Мюссе, подрезал, 
сокращал, делал интригу более гибкой.
      Через год начались репетиции «РюиБлаза» Гюго и «Ричарда III» Шекспира. 
Жерар считал РюиБлаза своей лучшей ролью в театре. По словам критика Готье, он 
«шекспиризировал своего героя». Опыт «шекспиризации» Гюго помог актеру 
справиться с ролью, казалось бы, противопоказанной его таланту, — Ричардом III. 
Филип играл слабого человека, которому не по плечу королевская порфира, но 
который изо всех сил цепляется за нее.
      В 1955—1957 годах он почти безраздельно отдавал кино, но, пожалуй, ни в 
одной из его ролей не чувствовалась так актерская школа Вилара, как в Жюльене 
Сореле. Премьера «Красного и черного» ОтанаЛара состоялась 29 октября 1954 
года в Париже. Теперь зрители отождествляли Филипа с героем романа Стендаля.
      «Меня часто спрашивают, чувствую ли я полное слияние с персонажем? — 
говорил Филип. — Честно говоря, почти никогда. Думаю, что подобное слияние 
актеру вообще не под силу. Всегда есть контроль. Сначала приходится создавать 
образ в воображении, потом, так сказать, облекать его в плоть, но при 
обязательном контроле над собой. Тут не помогают ни реквизит, ни декорации. Они 
приданы в помощь зрителю. Помоему, актерский образ — это вроде копии твоего 
внутреннего мира, которую нужно ухватить».
      В 1955 году Жерар Филип снова снялся у Клера. На этот он сыграл 
армейского донжуана, очаровательного лейтенанта драгунского полка Армана де ла 
Верн в «Больших маневрах».
      В следующем году Филип совместно с Ивенсом поставил «Тиля Уленшпигеля» и 
исполнил в нем главную роль. Изменив прежней сдержанности, он охотно рассуждал 
о новой работе: «…светлый ум, искрящийся остроумием и дерзостью, доброе сердце, 
безрассудная храбрость и благородная душа — таким я себе представляю Тиля, 
полулегендарного героя средневековой Фландрии. Тиль похож на Фанфана, но мне 
сейчас гораздо важнее их отличие. Одно, весьма существенное, заключается в том, 
что Тиль почеловечески гораздо глубже, в нем больше чувствуется обобщенность».
      Последние годы жизни Жерар пробовал себя в разных киножанрах — комедии, 
мелодраме. От Аллегре он попадал в руки Беккера, потом к Дювивье, ОтануЛара, 
Вадиму и, наконец, к Бунюэлю. Критики отметили его в роли художника Амедео 
Модильяни в мелодраме «Монпарнас, 19» (1957) Беккера.
      Летом 1958 года Жерар вернулся к Вилару в ННТ. «Волнение актера — от 
предстоящего контакта со зрителем, — говорил Филип. — Я сравниваю нашу 
профессию с профессией тореадора, вынужденного каждый раз мобилизовывать все 
свои силы, чтобы не быть сраженным быком. И в нашей профессии нужно избегать 
гнева зрителей». В «Капризах Марианны» Мюссе он сыграл Оттавио, а в «Любовью не 
шутят» (режиссер — Клер) — Пердикана.
      Постоянная тяга Жерара к контрастным ролям сказалась в его последней роли 
в фильме «Лихорадка приходит в Эль Пао» Бунюэля. Филип создал сложный образ 
идеалистаинтеллигента, отстаивающего при тяжелом режиме диктатуры свою позицию 
невмешательства и непротивления злу…
      Осенью 1959 года Жерар почувствовал себя особенно утомленным. Анн 
заставила его показаться врачам. Филипу сделали операцию. Но болезнь была 
неизлечимой — рак печени. Об этом знала только Анн, и до конца она ничем не 
выдала себя…
      Жерар Филип умер 25 ноября 1959 года, в возрасте тридцати семи лет. 
Хоронили актера 28 ноября, в канун десятой годовщины его свадьбы и за семь дней 
до дня рождения. На смертном одре он был в костюме Родриго. Когдато в Авиньоне,
 сыграв роль Сида, Жерар сказал Анн: «Если вдруг умру, похороните меня в этом 
колете и плаще…»
      Его любимым драматургом был Мольер, поэтом — Поль Элюар. Самой выдающейся 
личностью XX века он считал Ленина. Жерара больше всего удивляла 
кратковременность жизни. На вопрос «Боитесь ли вы смерти?» отвечал: «Да, очень 
боюсь»…
      Весть о смерти Жерара Филипа потрясла и привела в ужас миллионы 
почитателей его божественного таланта. Марлен Дитрих писала: «Филип Жерар. 
Идеальный актер, персонификация романтического героя как в духовном, так и 
физическом плане. Впервые я увидела его в „Калигуле“, когда он только начинал 
свой путь, а потом, потрясенная, ожидала у дверей гардероба. Его смерть задела 
меня глубоко, и не только потому, что я потеряла близкого человека. В его лице 
мировая сцена лишилась романтического идеала».
      Марлон Брандо признался, что самым любимым для него актером был Жерар 
Филип: «Другого такого блестящего романтика, имеющего благороднейшую душу и 
сердце, в кино не появлялось. Я глубоко ценю его как актера и человека. Он умел 
дарить добро…»
      Игру Жерара Филипа хвалили Кокто, Сартр, Камю… Киновед Жорж Садуль, 
посвятивший творчеству Филипа немало страниц, утверждал: «Любая гениальная 
личность (а Жерар был гением) — сложный феномен, выражающий скрытые от глаза 
духовные устремления своей эпохи. Тальма служил объяснением нашей Революции и 
Империи, ФредерикЛеметр — Романтизму. Филип объяснял всем нашу страну и наше 
время — послевоенные и пятидесятые годы».