комедиях. Такие образы давались ему без особого труда. Шрёдер попрежнему 
считал только хореографию своим истинным призванием. Пройдет не один год, 
прежде чем он откажется от балета и посвятит себя только драме. Пока же Фридрих 
танцевал, и танцевал страстно.
      В театре Шрёдер заглядывал лишь в стихотворный текст готовящихся к 
постановке трагедий. Что же касается комедий, то с ними дело обстояло проще: 
раз прочтя пьесу, Шрёдер играл свою роль, пользуясь только импровизацией. Так 
было, например, со шлегелевской драмой «Троянки», в которой 2 января 1761 года 
он сыграл царя Пирра.
      31 июля 1765 года в Гамбурге открылся театр на Генземаркт, построенный на 
средства Аккермана. После смерти отчима 13 ноября 1771 года антреприза перешла 
к Фридриху. Однако даже Софи Шрёдер сомневалась, сможет ли молодой, 
предпочитающий хореографию актер, человек с трудным характером, возглавить дело 
ушедшего принципала.
      С лета 1772 года Фридрих Людвиг Шрёдер официально стал вторым 
руководителем труппы, взяв на себя бремя художественных забот. Софи продолжала 
распоряжаться финансами и хозяйством театра.
      Любознательный, вдумчивый, Шрёдер сразу взялся за главное — репертуар 
труппы. Он много читает, постоянно общается с учеными, юристами, купцами, с 
людьми, искренне заинтересованными в успешной судьбе его сцены. Директор не 
ограничивался изучением истории, литературы, языков, музыки. Его привлекали 
науки, на первый взгляд далекие от театра: психология, математика, механика, 
экономика.
      Шрёдер обращается к творчеству ведущих деятелей «Бури и натиска». 
Появлению пьес штюрмеров в Театре на Генземаркт предшествовала премьера 
трагедии Лессинга «Эмилия Галотти», показанная 15 мая 1772 года.
      Спектакль явился вступлением к самому значительному времени творчества 
Шрёдера — руководителя и наставника труппы, режиссера и актера. Оно длилось 
десятилетие — с 1771 по 1781 год — и вошло в историю как «первая антреприза» 
Шрёдера. Деятельность артиста именно этих лет создала «золотой век» немецкой 
сцены XVIII столетия.
      «Эмилия Галотти» имела большой успех. Заслуга в том не только 
Шрёдерапостановщика, но и Шрёдераактера, сыгравшего камергера Маринелли. Вся 
манера поведения актера призвана была доказать главное: этот внешне независимый,
 блестящий царедворец в действительности раб, и единственный закон для него — 
воля господина. Жест Шрёдера, ритм и характер его движений убеждали не менее, 
чем произносимые им фразы. Едва заметное движение кисти, пальцев передавало 
чувства и настроения Маринелли. Сдержанность актера в традиционном проявлении 
сценических чувств, отказ от приевшейся манерности делали образ Маринелли 
естественным и потому еще более отталкивающим.
      Шрёдер стремился внести реалистическую основу не только в исполнение 
своих трагических и комических ролей большой драматургии, но по возможности — 
зингшпилей (музыкальных спектаклях). Особенно удачной в этом смысле стала 
сыгранная труппой французская комическая опера Пьера Монсиньи «Роза и Кола» по 
либретто Мишеля Седена.
      В 1774—1778 годах Шрёдер показал в своем театре пьесы так называемых 
рейнских гениев — И.В. Гете, Ф.М. Клингера, Я.М. Ленца и Г.Л. Вагнера, а также 
члена «Геттингенского содружества поэтов» И.А. Лейзевица.
      Шрёдер ставит «Клавиго» Гете, причем сам играет Карлоса. В дни, когда на 
Гамбургской сцене появилась «правильно построенная» драма «Клавиго», многие из 
друзей театра жалели, что Шрёдер остановил свой выбор не на «Геце фон 
Берлихингене» — драматической эпопее, насыщенной освободительными идеями 
штюрмеров, пьесе, наиболее полно отразившей влияние хроник Шекспира на 
творчество молодого Гете. И радовались, узнав о предстоящей постановке 
нравившейся им пьесы.
      В «Геце» Шрёдер сыграл сразу две несхожие роли — брата Мартина, облик и 
имя которого были намеком на вождя немецкой реформации Мартина Лютера, и 
честного, прямого рейтара Лерзе. Оба его образа точно отвечали замыслу Гете и 
были отмечены публикой.
      В это время Софи Шрёдер все чаще задумывалась о необходимости разумно 
женить сына. Ни для кого не являлась тайной любовь Фридриха к замужней актрисе 
Театра на Генземаркт Сусанне Мекур. Неизвестно, долго бы еще продолжалось 
ожидание вдовой Аккермана девушки, способной составить счастье ее сына, если бы 
однажды в Гамбурге не появилась грациозная, светловолосая, голубоглазая Анна 
Кристина Харт, мечтавшая о самом скромном ангажементе.
      Когда мадам Мекур покинула Гамбург и перешла в другой театр, состоялась 
свадьба Фридриха Шрёдера и Анны Харт. Мать не ошиблась — брак их был счастливым.
 Заботливая жена и хозяйка, Анна разделяла радости и печали мужа. Он же часто 
занимался с ней, репетировал ответственные роли и гордился успехом, выпадавшим 
его любящей, понятливой ученице.
      Шрёдер с ранних лет начал выступать в комедиях Мольера. Теперь же, начав 
с детских и юношеских ролей — Луизон в «Мнимом больном», Дамис в «Тартюфе», 
Валер в «Скупом», — он появился в тех же комедиях в роли аптекаря Флорана 
(«Мнимый больной») и слуги Клеанта, Лафлеша («Скупой»). Позднее он сыграет 
центральные роли — Оргона («Тартюф»), Гарпагона («Скупой»), Арнольфа («Школа 
жен») и Аргана («Мнимый больной»).
      Роль Скупого, исполненная 28 августа 1775 года, стала одной из наиболее 
значимых в биографии Шрёдера. Мудрость и зрелость, с которой тридцатилетний 
актер сумел выписать этот сложнейшей персонаж мольеровской драматургии, 
говорили не только о его выдающихся возможностях, но и о недюжинной